— Срочно включи телевизор.
— Да он включён...
— Тогда включи звук.
И в трубке запищали короткие гудки. Только теперь я поднял глаза на «зомбоящик», стоящий на холодильнике. На экране шевелили губами опостылевшая морда нашего гаранта, панимаиш!
Самое главное мы всё-таки услышали. Он устал, он уходит, он назначает...
Наташа, практически не помнящая хоровод похорон начала восьмидесятых, зябко поёжилась.
— Тревожно как-то...
— Пусть тревожно будет тем, кто остаётся!
Москва, промзона, 7 января 2000 года, 01:45
Москва, звонят колокола...
А нам — не до них. Нас с Натальей колотит лёгкий мандраж. И только у Деда радостное настроение. Это мы отправляемся в мир, которому ещё предстоит стать для нас своим. А он наконец-то покидает тот, что стал ему чужим за прошедшие почти сорок лет. Но всё, что касается этих сорока лет — тайна, в которую мою жену не посвятили даже тогда, когда нас в последний раз инструктировал наш куратор.
Происходило это вовсе не на Лубянке, как непременно подумают некоторые «дарагие расияни», а в небольшой аккуратной квартирке на окраине города. Никто из нас не знал ни настоящего имени, ни звания, ни должности этого седоватого добродушного на вид мужчины предпенсионного возраста. Иван Иванович — и всё.
— Приятно узнать, что у нас подрастает такая красива смена, — польстил он Наташе, целуя её ручку.
Удивительно, но он сумел при этом выглядеть не дешёвым фигляром, как все, проделывающие подобное, на протяжении всей моей жизни, а с достоинством мудрого гусарского полковника, которому благородные манеры были привиты с молоком матери.
— Это — наша последняя встреча, которая означает, что принято окончательное решение о начале операции «Синдбад». Хотя, если говорить откровенно, мы сначала считали, что из-за непредвиденных обстоятельств в виде... гм... ваших сложных отношений, всё придётся свернуть. Потом, правда, дело пошло значительно лучше, вы неплохо подготовились к её выполнению, и ваши усилия получили высокую оценку. Именно поэтому я хочу поздравить не только Наталью... Викторовну с присвоением ей воинского звания лейтенанта, но и вас, Николай Валерьевич, с досрочным присвоением очередного звания капитана.
Куратор потряс мою руку и продолжил.
— На первом этапе операции вы должны оценить состояние дел на территории Нового Мира, известной Ордену: земли, государственные и квази-государственные образования, их политическое устройство, структура общества, промышленный, военный и мобилизационный потенциал, природные ресурсы, явные и тайные взаимоотношения друг с другом. Но главная цель и объект внимания — сам Орден и силы, которые за ним стоят. Как и рычаги влияния на тамошние государства и социальные группы. Собранная вами информация чрезвычайно будет важна и для выполнения следующего этапа, и для принятия важных решений в будущем.
На выполнение данного этапа вам определяется срок полтора года. По времени Нового Мира. За этот срок вы должны будете подготовить техническую и организационную базу для реализации второго этапа операции. Все инструкции по вашим дальнейшим действиям будут предоставлены по известному вам, капитан, каналу. Вашу кодовую фразу, Наталья Викторовна, мы тоже решили считать сигналом о том, что с группой всё в порядке, и вы приступили к выполнению операции.
Моя супруга-тихушница густо покраснела, так как считала, что слова, сказанные за свадебным столом её матери, знали лишь они вдвоём.
— Пожалуй, это всё. Удачи! Она вам понадобится!
Колокольный звон рождественской Москвы заглушили закрывшиеся двери ангара.
— А где мои грузовики? — спросил я у оператора, командующего нашей отправкой.
— Уже там! — махнул он рукой в сторону странной сварной конструкции, стоящей почти впритык к противоположной стене ангара. — Загоняйте машины на эту платформу. Обе. Друг за другом. И моторы заглушить не забудьте! Я сейчас принесу ваши документы. Да! И пока есть время, уберите оружие, если оно у вас имеется, в оружейные ящики или закрытые сумки: на той стороне его запрещено носить неопечатанным.
Человек, явно недовольный тем, что ему пришлось работать в праздничную ночь, умчался в стеклянную будку, сооружённую под потолком ангара.
Мы с Дедом загнали «Дефендер» и «Дакар» на низкую платформу, опирающуюся крошечными вагонеточными колёсиками на рельсы, уходящие к конструкции. Она напоминала арку, облепленную какими-то жёлтыми цилиндрами и опутанную толстыми кабелями. Иван Андреевич рассматривал арку, брезгливо поджав губы, но молчал. Молчала и Наташа, крепко-крепко подхватив меня под локоть, для чего ей пришлось сильно наклониться в мою сторону через бокс между сиденьями машины.
Техник вернулся с пластиковыми удостоверениями личности, напоминавшими по размеру обыкновенную кредитную карту, но с цветными фотографиями, которые на всех троих я заранее передал Олегу Константиновичу.
— Поздравляю вас, вы первые и последние в моей сегодняшней смене. Поэтому послушайте инструкцию. Она, в общем-то, довольно простая. Вы садитесь в машины, я включаю установку и зажигаю красный сигнал светофора. Жёлтый свет — оборудование вышло на заданный режим, и сейчас начнётся переход. Попросту мы катнём вашу платформу под уклон, когда загорится зелёный. Ваша платформа начнёт въезжать в своеобразное переливающееся зеркало. Не нужно этого бояться, это и есть транспортировочная среда. Вы при этом должны замереть. Можно даже не дышать: секунд пять, пока ваше тело пересечёт это зеркало, можете и потерпеть. Но ни в коем случае нельзя дёргаться. Вас в этом случае просто разорвёт: часть здесь останется, а часть ТУДА улетит.
— А что, бывали такие случаи? И как?
— Очень неприятно... — поёжился техник. — Даже для тех, кто в этот момент находится либо с одной, либо с другой стороны зеркала: слишком много работы по отмыванию помещения и техники от... содержимого бренной человеческой оболочки. Так, хватит трепаться! Запомнить раз и навсегда: жёлтый — приготовились, зелёный — замерли и не шевелимся. Если страшно — закрыли глаза. Когда перейдёте — вам на той стороне объяснят, куда идти и что делать.
Техник умчался в свой скворечник, и над аркой загорелся красный свет. А ангар наполнился мощным басовитым гудением. Тон гудения стал быстро повышаться, и вскоре достиг свиста, перейдя затем в ультразвуковой диапазон. А арка словно наполнилась колышущейся ртутью. Зажёгшийся жёлтый сигнал заставил Наташу отпустить мою руку, и она впечаталась спиной в пассажирское кресло «Дефендера».
— Я тебя люблю! — негромко сказала она мне.
— А я тебя люблю! — признался я.
И мы почувствовали, как наша платформа покатилась в ртутное зеркало под горящий зелёным глазом светофор.
Зеркало было какое-то холодное, неприятное, хотелось отдёрнуться от него, но пришлось потерпеть.
Всё действительно заняло буквально три-четыре секунды, но мы продолжали сидеть с закрытыми глазами и не шевелиться, пока вагонеточные колёсики платформы не лязгнули о подложенные на рельсы башмаки.
«Христос пришёл в этот мир!», — вспомнилась мне фраза, выхваченная радиоприёмником проезжавшей мимо машины из праздничного богослужения Патриарха, когда мы уже заруливали на территорию промзоны. «Не богохульствуй!» — мысленно оборвал я себя.
Новая Земля, База «Россия», 18 год, 9 месяц, 38 день, суббота, 10:57
— С вами всё в порядке? — раздалось снаружи, и я повернул голову на голос.
Если всего четверть минуты назад ворота ангара находились у нас за спиной, то теперь они, распахнутые настежь, маячили впереди. А рядом с машиной возвышалась довольно крупная фигура бойца в форме песчаной расцветки, вооружённого американской штурмовой винтовкой М-4, часто принимаемой за укороченную М-16. Я тронул Наташину ладонь, и она шевельнула ею.
— Да, всё нормально.
