или общается столь формально, или открыто носит клинок, или разгуливает с джарегами на плечах. Такие вот мгновения постоянно напоминают мне, как же я обожаю быть самим собой.
Я уже подбирал следующую фразу, когда взгляд его скользнул мне за плечо; чуть помешкав, я услышал голос Пракситт:
— Это господин Талтош, и возможно, он поможет.
— Ты имеешь в виду с…
— Он знаком с джарегами, — сказала она.
— Насколько знаком? — пожелал знать он.
— Кое — что слышал, — пояснил я.
Он попробовал на мне тяжелый взгляд, но я умею лучше и знаю людей, которые делают это еще лучше меня, так что просто подождал.
— Вы с ними работали? — наконец проговорил он.
— Что ж, — сообщил я, — разумеется, я никогда не был замешан ни в какой противозаконной деятельности. Однако я кое — кого знаю.
Наконец он уловил намек и кивнул.
— Пойдемте куда — нибудь и поговорим. Возможно, где — нибудь снаружи?
— Прямо сейчас я не склонен покидать театр, — возразил я.
— Тогда…
— Дальше уж вы сами, — сказала Пракситт.
Женька провел нас к краю шесть, где имелась скрытая — ну или как минимум незаметная — дверь, которая вела в тот же закулисный зальчик, где я ранее беседовал с Пракситт.
— Итак, — проговорил я, — слушаю.
— Я — Женька, — сказал он.
Я кивнул.
— Мне так и говорили.
— Моя работа — организовывать инвесторов, так? Я должен убеждать их, что постановка принесет деньги и вложения их окупятся, так?
— Да, это я понял.
— В силу некоторых причин вопросом часто интересуются джареги.
Я кивнул. Не стоило уточнять, что «некоторые причины» имеют нечто общее с сокрытием денег от имперских сборщиков налогов и превращения нажитых нечестным путем средств в законный доход.
— Сейчас у двоих из них двенадцать стопок.
— Стопок?
— Так считаются проценты. Делим на семнадцать частей, стопка — это семнадцатая часть всего вложения.
— Семнадцатая. Ну да, конечно. И в нашем случае у них, как бишь там у деловых людей это правильно зовется?
— Контрольный пакет. Формально да, но это ничего не значит, потому что по договору я организую все представление, и у них нет права голоса в вопросе, как именно.
— Хорошо. И сколько денег тут реально в деле?
Он замялся и наконец проговорил:
— Много. Надо платить актерам и музыкантам за все время репетиций, и конечно, режиссеру. Рабочие сцены делают декорации. Ну и само здание, разумеется. В общем, серьезная сумма.
Орки терпеть не могут называть конкретных цифр до самого заключения сделки. Я позволил ему такое и уточнил:
— И сколько инвесторы рассчитывают получить?
— Тут — то и вся соль с театром. Могут потерять деньги, хотя навряд ли потеряют так уж много. Или выйти в ноль. Или их завалит золотом. Заранее не угадать.
Я не знал, объяснять ли ему, что джареги, даже если потеряют деньги, в итоге получат выгоду — в том плане, что смогут порадовать имперских аудиторов предъявленными цифрами. Ну, не порадовать, аудиторы не идиоты, но это их заткнет. Женька, однако, продолжил повествование, пока я прикидывал, что ему рассказать.
— Раньше у меня никогда не возникало проблем с джарегами.
— А сколько раз вы с ними раньше работали?
— Э… ну… девять.
Я кивнул.
— И что они вам теперь сказали?
— Сказали, кое — что возникло, и оборотные средства им нужны прямо сейчас.
Я внимательно посмотрел на него — а вдруг сумею уловить, что он врет.
Иногда получалось. На сей раз я не увидел ничего.
— Хм, — проговорил я. — Они вместе к вам подошли, или сперва один, потом второй?
Он вопросительно взглянул на меня, словно пытаясь понять, почему это должно быть важно, потом пожал плечами и сказал:
— По очереди, с разницей примерно в полчаса.
— И ни намека, почему? — спросил я.
— Нет. Если это важно, они казались слегка смущенными, я джарегов такими никогда не видел.
— Это важно, — кивнул я. Теперь я верил ему чуть больше. — Но что могло возникнуть такого, чтобы… ох.
— Что? — спросил он. А затем: — И что тут смешного?
— Наверное, — вздохнул я, — это ни разу не смешно.
— Но вы все еще смеетесь.
— Так, немного. Просто я вычислил, зачем им внезапно потребовались деньги.
— Что…
— Забудьте. Это неважно. Как их зовут?
— Одного — Крестин. Второго называют Искрец.
Я кивнул. Не слышал ни о том, ни о другом, но вовсе не факт, что должен был.
Да, и чтобы вы были в курсе — о вас — то я забочусь больше, чем о Женьке, — смешного тут то, что я очень хорошо знал, зачем им нужны деньги.
Вся суть во мне. Я только что раскрыл схему, которая в потенциале способна принести кучу денег для кучи преступников [8], так что любой, кто желает войти в дело, сейчас срочно собирает средства. Иными словами — да, именно то, что я сделал, чтобы выбраться из неприятностей, сейчас почти втянуло меня в неприятности.
Нет, я отказываюсь делать какие — либо заключения насчет жизни, хотите, делайте сами.
— Контракта у нас не было, — добавил Женька.
— Был. Просто не было его письменного подтверждения, или такого, что можно обосновать перед законом.
— А чем это отличается от отсутствия контракта?
— Тем, что у меня есть с чем работать, — пояснил я. — Кроме джарегов, другие инвесторы есть?
— Ну… парочка.
— Ваша мать?
— Сестра. — Он чуть покраснел. — А еще шурин и бывший напарник по экипажу.
— Понятно. Посмотрим, что я смогу сделать. Можете попросить тех двоих джарегов придти сюда и поговорить со мной? Не сообщайте им моего имени, если только при крайней необходимости. Просто скажите, что вы знаете парня, который, возможно, поможет все разрулить.
Судя
