Внутри разлилось что-то тёплое, приятно лаская, лёгкой дрожью отзываясь в пальцах. Источник находился в районе живота и медленно смещался к сердцу. Стало щекотно под лопатками - а потом всё разом прошло. Только Аккэлия вновь замерла, даже крылья пропали. Странно, что же уняло её гнев?
Оглядела свои руки - вдруг чешуёй обросла? Нет, обычная кожа, обычные ногти.
- Ваше высочество, - говорила тихо, предельно вежливо, заученным годами голосом, - я не повинна в том, что мою метрику изменили. Так постановил Совет. Я никогда не мыслила, и не мыслю себя равной вам, и признаю ваше право первородства. Вы дочь покойного короля, а я всего лишь ваша родственница. Не знаю, что нашептали обо мне, но это неправда. Я верна трону, я верна вам.
- А как же церемония прощания? - напомнила её высочество.
- Так захотел Распорядитель двора. Но вы были первой, вы всегда первая.
Аккэлия улыбнулась. Кажется, я нашла, как её умаслить. Побольше лести и подобострастия, превозношения её происхождения.
- Приятно слышать, что Тень помнит своё место, - проворковала принцесса тоном кошки, ещё не решившей, что делать с мышкой. - Надеюсь, что слухи действительно врут. Иначе Тень навеки станет тенью.
Я почтительно склонилась над протянутой рукой и с облегчением перевела дух, когда Аккэлия покинула комнату. Даже пот на лбу выступил.
Ловушка - она на то и ловушка, что из неё нет выхода. Догадываюсь, что придётся ответить лорду Аксосу на его предложение. Стоит, вероятно, заняться составлением брачного договора и ещё раз попробовать связаться с отцом. Ну не верю я, что его вообще на похороны не пустят - наместник же. Да, стоять в первых рядах не позволят, но ведь мне этого и не нужно, нам бы тайком с ним поговорить. И вымолить обещание морочить голову лорду Аксосу, сколько возможно.
Знать бы, сколько у нас сбережений… Тогда исчезли бы - и всё, проблема решена. Инкогнито, разумеется, под чужой личиной. Рискованно, но всяко лучше мишени для наёмных убийц.
Постепенно во дворец съезжались гости. Делегации из других стран, представили нашего, конранского, дворянства…
Столица гудела как улей, шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на кого-то из приезжих.
Я наравне с принцессой Аккэлией принимала участие во встрече гостей.
Лорд Аксос велел стоять на полшага впереди Аккэлии. Меня же назначали ответственной за записи в траурной книге. На деле это выглядело так: разряженная в чёрное и красное - пресловутые гранаты, - я стояла у мраморного столика, на котором лежал украшенный мной же толмуд. Гости по очереди подходили к нему, приносили соболезнования и расписывались.
Аккэлия кусала губы и изображала вселенскую печаль. Видела, что ей неприятно оказываемое мне внимание, но протокол заставлял молчать и держать лицо.
В присутствии конранских дворян разрешалось сидеть. И не где-нибудь, а в кресле, напоминавшем трон. Вставала, приветствуя очередную партию гостей, подставляла руку для поцелуя, кивала, что мне тоже жаль покойного Брониуса Линаса Агрона аи Фавела, и садилась обратно на мягкие подушки.
А потом я впервые стала принцессой… Одно дело - конранские графы, герцоги, бароны - и совсем другое иностранные короли, князья, басилевсы. Ноги подрагивали, но сесть не дозволял протокол. Я старалась, преодолевала робость, призывав на помощь всё своё светское воспитание.
Церемония проста: герольд объявлял гостей, двери распахивались, и в тронный зал входила очередная партии псевдоскорбящих. Аккэлия поднималась с кресла справа от пустующего трона, я - с кресла возле траурной книги. Обе приветствовали гостей в соответствии с их титулами. Дальше надлежало подать перо и смиренно дождаться, когда можно будет сесть.
Но это только цветочки - впереди та самая речь, которую надлежит произнести в храме, официальный поминальный приём и официальное же представление наследниц королевским особам. Что самое поганое - солировать предстояло мне. Лорд Аксос, конечно, встанет за креслом, будет нашёптывать, подсказывать, но Конраном всё равно останусь я. И, заодно, сделаюсь кровным врагом Аккэлии.
После второго десятка: ‘Приветствую вас на гостеприимной земле Конрана. Сожалею, что сюда вас привела скорбная весть. Почтим же память Его величества Брониуса Первого. Соблаговолите написать пару строк о нём. Рада буду видеть вас на приёме, надеюсь, вы останетесь довольны гостеприимством’ страх и стеснение отступили. Привычка - великое дело.
С тщательно скрываемым любопытством рассматривала гостей. Они, в свою очередь, меня. Наши дворяне - с лёгким удивлением и пренебрежением, остальные - просто с удивлением. Но и те, и те были немногословны и откровенно скучали, соблюдая давний ритуал прощания.
Лёгкая дрожь вернулась, когда в зал вошли представители иных рас. Сначала надменные эльфы, для которых, что я, что Аккэлия - пустое место. Безумно красивые, высокие, стройные…. Поневоле заливаешься румянцем от девичьих фантазий. А уж когда такой красавец склоняется над твоей рукой, называя ‘достопочтенной аи Фавел’, то и вовсе сердце замирает.
Аккэлия тоже расплывалась лужицей на солнце. А эльфам всё равно.
Потом пришло время знакомиться с драконовами - плодом смешения драконов с другими расами. Доля человеческой крови в них колебалась от трети до двух четвертей, драконьей - точно так же. Остальное - у кого что. Все поголовно маги с необычными чёрными или жёлтыми глазами. Один мне особенно запомнился: пепельноволосый с очами тёмными, как ночь. По стати ничуть не уступал эльфам.
И, наконец, страх и ужас окрестных земель - вампиры. Пусть они и изменились за долгие века, уже не устраивали кровавых охот, не боялись солнечного света и не заражали укусами доноров, но всё равно от клыкастой улыбки бросало в дрожь. А уж когда клыки слегка царапали кожу при поцелуе… К слову, вампиры тоже наделены магией, пусть и более слабой, нежели эльфы и драконовы.
Интересно, представителя какого Дома прочили в женихи Аккэлии? Кого-то из них: эльфийская королевская семья, клан Владыки вампиров, род Правителя драконовов. Маги есть и среди людей, но кровь семьи Фавел нуждалась в мощной подпитке, которую могли дать только иные расы.
После меня все подходили к Аккэллии и ‘утешали’ её. Формальные слова, придуманные чувства… А принцесса казалась такой несчастной, такой величественной в своём трауре…
Вечером дня, предшествовавшего официальным похоронам, ко мне заглянул отец. Он был только с дороги, ещё пахнущий потом и дорожной пылью, но такой родной! Расплакавшись, повисла у него на шее, расцеловала всего.
- Как ты, Иса? - он присел на кровать и усадил меня рядом. - Выросла, совсем большая…
