Радеку было всё равно, что о его «внучонке» думают соседи. В его жизни появился смысл, он стал кому-то нужен. Мальчик был просто чудо: почти никогда не плакал, не капризничал, не болел. Рос он сильным, здоровым, смышленым, в общем совершенно не похожим на хилых и глуповатых деревенских ребятишек. Да и внешне он выделялся среди конопатых голубоглазых детей нездешними жгуче-черными глазами и темными кудрями. Нерадивую мать, бросившую своего ребёнка на верную гибель, Радек так и не нашёл. В маленькой деревне все друг друга знали, а других городов и деревень не было на десяток лиг вокруг.
Но годы шли, и Радека всё чаще и чаще терзали невесёлые мысли. Демиан, превратившийся в очаровательного семилетнего мальчишку, всё резче выделялся из окружающей его серой неприглядной обстановки. «Кто знает, что на самом деле случилось в ту ночь? — спрашивал себя Радек. — Быть может, его семья ищет своё утраченное дитя, а я самолюбиво прячу его здесь, в этой дыре. Что его здесь ждёт? Одно дело я, мне всё равно, где доживать свой век, а Демиан принадлежит совсем другому миру».
Поэтому, когда по единственной заброшенной дороге, которая соединяла глухую деревню с внешним миром, заклубилась пыль и застучали конские копыта, Радек, единственный изо всей деревни, не удивился. Односельчане выбегали из своих домов, в страхе пропустить такое невиданное событие — в их запредельную глушь приехал всадник! Да ещё какой — на великолепном холёном коне, одно седло на котором стоило побольше, чем деревня со всеми её обитателями; разодетый в шелка и бархат, с пером на шляпе, красивый и вежливый.
— Какими судьбами вас сюда занесло? — принялась допытываться у молодого мужчины Мана, едва тот осадил коня. — Чем вам помочь? Али, ищете чего?
— Ищу, хозяюшка, — улыбнулся всадник. — Ищу одного паренька, который у вас живёт.
— У нас ребятишек много, — нахмурилась Мана, — уж не знаю, какого вы в виду имеете. Зачем же вам наши детки понадобились?
— Я из Теллариона, слышали про такой, надеюсь? — спокойно пояснил приезжий. Селяне испуганно замолчали. — Про то, откуда мы узнали про ребёнка, я рассказывать не буду, но в Телларионе известно, что в вашем поселении появился очень сильный маг. А я тем и занимаюсь, что этих будущих магов нахожу и доставляю в Школу. Вопросы будут? — вопросов ни у кого не нашлось. — Так где мальчик?
— Здесь все дети, — нехотя произнесла Мана. — Вы уж сами разбирайтесь, хто вам нужен.
Волшебник цепким взглядом обвел лица перепуганных детей, жавшихся к родителям.
— Вы что же меня, за нос водите? — разозлился колдун. — В этих детях нет ни капли настоящего Дара[1]! Куда вы спрятали мальчишку?
— Никто никого не прячет, — вмешался до сих пор угрюмо молчавший Радек. Запираться дальше было бессмысленно. — Демиан, внучек, иди-ка сюда! — крикнул он в сторону своего ветхого домишки.
Демиан не заставил себя долго ждать. При взгляде на подходящего мальчика у Радека сжалось сердце в предчувствии долгой разлуки. «Увижу ли я тебя ещё?» — горько подумал старик.
— Да, дедушка? — спросил Демиан, мельком взглянув на приезжего. Похоже, что он всё понял.
— Довольны? — неласково обратился Радек к волшебнику. Тот смущённо помолчал, потом неловко поинтересовался: — Это ваш внук?
— Мой, чей же ещё! — огрызнулся старик, инстинктивно схватив мальчика за плечи, словно боялся, что его сейчас отнимут, но почти сразу опомнился и опустил руки.
— На сколько вы меня забираете? — повернулся Демиан к приезжему.
— На десять лет, — тихо ответил всадник, ожидая неизменно следующую за этими словами истерику. Но этот высокий черноглазый мальчик, меньше всего похожий на внука нищего рыбака, не заплакал, не убежал, не принялся уговаривать оставить его дома, как то обычно бывает, а только кивнул и обнял деда. Поднял голову и серьёзно, совсем по-взрослому пообещал:
— Я вернусь. Ты меня дождись, дедушка.
— Дождусь, куда ж я денусь, — сквозь слёзы улыбнулся Радек. — Ну, иди, дорогой. Слушайся своих учителей и всегда поступай по совести, чтобы потом не было стыдно ни тебе, ни мне…
— Верхом-то умеешь? — неловко спросил волшебник.
— Умею, — кивнул паренёк и, действительно, довольно сноровисто забрался в седло позади всадника. Ещё раз посмотрел на деда.
— Держись крепче, — на всякий случай попросил волшебник, хотя мальчик и не нуждался в предупреждении.
Демиан, уезжая на долгих десять лет в далёкий таинственный Телларион, больше не оглянулся на глухую деревушку, в которой провёл своё недолгое детство. Теперь у него начиналась другая, самостоятельная жизнь, и он не мог знать, будет ли она лучше прежней.
А одинокий старик ещё долго стоял, глядя на пустынную дорогу…
Глава вторая. Вечный город
Мы живём, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет. (И. Северянин)
Красота — законченное выражение Добра.
(Р. Тагор)
Наивность — доверчивость неискушенного
сердца. (П. Буаст)
— А куда мы идём? — невинно полюбопытствовала Марина, уже не опасаясь вызвать возмущение со стороны своих попутчиков.
— Скоро увидишь, — загадочно улыбнулся мастер Коган, посматривая на своих учеников. А с теми действительно творилось нечто странное — Трей заметно нервничал, того и гляди срывался забежать вперёд, на лице у него было написано волнение. Даже вечно невозмутимый Демиан вёл себя не так холодно, как обычно, словно он заразился нетерпением своего друга. А Марине не оставалось ничего другого, кроме как гадать, что же такое особенное должно произойти.
Тем временем лес начал редеть, всё чаще попадались прогалины в тесном строе деревьев. Лучи солнца, обычного земного солнца, пробивались сквозь ветви и листья. Марина поняла, насколько ей уже надоел этот мрачный неприветливый мир, как хочется к людям, к жизни, как ей здесь душно и тесно. Она нетерпеливо всматривалась вперёд, чтобы не пропустить того момента, когда они пройдут границу между двумя Мирами: Миром людей и Миром нелюдей. Но, как обычно бывает, когда долго и напряженно чего-то ждешь, всё-таки не сумела чётко выделить эту секунду…
Лес кончился неожиданно, на Марину и её спутников обрушился Мир Света и Добра. Воздух зазвенел от пения птиц, стрекотания кузнечиков, шелеста травы — простых земных звуков. Он был полон ароматом цветов, утренней свежести, прогрет солнцем. Впереди, сколько хватало глаз, расстилалась зелёная цветущая равнина.
