— Все ясно! Дальше рассказывать не нужно, — махнул рукой брат Лоренсо и указал девочке на дверь. — Все, дитя, можешь идти.
Дайна кивнула и выбежала из кабинета.
Брат Лоренсо задумался. Он сосредоточенно глядел в пол, будто пытался отыскать на нем ответы на мучившие его вопросы, а потом резко перевел взгляд на второго инквизитора:
— Вы все слышали, брат Гройбен? Все, что сказала эта девочка?
— Да, ваше святейшество.
— И что можете сказать?
— Мы имеем дело с очень странным магом и не менее странным демоном. Но на Агниуса Фоншоя не очень-то похоже.
— Вот именно! Я уже был почти уверен, что это Агниус, как вдруг мне такое рассказывают. Вот еще вчера, от брата Исмина мне пришло письмо с результатами допроса нескольких наемников, которые тоже видели этого странного демона. В нем говорилось, что эти наемники наткнулись на странное существо, очень похожее на демона. И этот «демон» не напал на них, а, наоборот, хотел завязать разговор. А потом убежал. И при всем этом он был один и без одежды. Где же тогда был сам Агниус?
— Может быть, наблюдал со стороны?
— Но зачем? Зачем ему посылать демона для общения с простолюдинами, спасать их, защищать? Зачем он все это делает? Это ведь не его метод! — негодующе восклицал брат Лоренсо. — Потом брат Лоранд сообщает мне, что этот проклятый выродок убивает двух наших братьев. Жестоко убивает. Этому была куча свидетелей.
— Может быть, он меняет тактику. Что-то замышляет, — предположил брат Гройбен.
— Но что? Что он замышляет? — яростно сверкнули глаза брата Лоренсо. — Какая у него цель? Объединить всех недобитых магов? Но зачем?
Брат Гройбен пожал плечами. Ему, как и брату Лоренсо, да и всем инквизиторам, были совершенно не ясны мотивы новоявленного мага. Тогда, восемь лет назад, Агниус Фоншой не проявлял благородства. Что же теперь на него нашло? И где он был все эти долгие восемь лет?
— Не ясно мне… ничего не ясно. Завтра отправлюсь в Приболотную, постараюсь узнать там побольше, чем брат Лоранд… Распорядитесь, чтобы для меня снарядили сильную и выносливую лошадь. Нужно скорее все выяснить про этого проклятого колдунишку. Зима уже началась, потом тяжелее будет.
— Будет сделано, ваше святейшество, — кивнул брат Гройбен.
— Надеюсь, планы его святейшества отца Тобольга не изменятся, и скоро, очень скоро все будет под нашим контролем. И тогда… тогда вот таких назойливых насекомых как Агниус не станет, — мечтательно произнес брат Лоренсо и задумался.
— Кстати, хотел вам сообщить, ваше святейшество, что совет будет собран через три дня…
— Я знаю, — рявкнул брат Лоренсо. Он не любил, когда ему напоминали о совете, на который он так и не сможет попасть. И именно из-за этого нового мага. Впрочем, поиски колдуна играли отнюдь не меньшую роль, чем участие в совете.
— А что делать с этими двумя женщинами и девочкой? — поинтересовался брат Гройбен.
— Девочка много видела. Объясните им, чтобы они рот держали на замке. И прикрепите пару наших людей. Мало ли чего!..
— Хорошо, ваше святейшество, я распоряжусь.
— Да и еще: позовите ко мне капитана стражи.
— Хорошо, ваше святейшество.
— Ну все, свободны…
Брат Гройбен откланялся и вышел. А брат Лоренсо принялся заново перечитывать недавно полученные письма с показаниями свидетелей. Верховного инквизитора просто убивали противоречивые поступки этого колдуна. Куда и зачем он идет? Что замышляет? Может быть, он ищет что-то… или кого-то? Эти вопросы не покидали голову брата Лоренсо ни на минуту.
Через четверть часа дверь отворилась, и на пороге появился капитан стражи — дюжий тип лет сорока с полноватым лицом и сальными волосами.
— Доброе утро, ваше святейшество, — пробасил мужчина. — Вы желали меня видеть?
— Да, проходи, Норлон, садись, — произнес брат Лоренсо, не отрывая глаз от письма.
Мужчина послушно прошел и сел на один из стульев.
— Ну что, чем меня порадуешь? — инквизитор испытующе поглядел на капитана стражи.
— Что вы имеете в виду?
— Не строй из себя дурака, Норлон, ты знаешь, о чем я. Как идут дела со свидетелями?
— А, вы про это, — взгляд мужчины стал более определенным. — Мы больше никого не нашли. Кроме госпожи Тамарии Гольской и ее дочерей, вашего колдуна больше никто не видел…
— А слухи какие-нибудь ходят?
— Слухи ходят. Видимо, госпожа Гольская успела растрепаться о произошедшем. Несколько человек говорили, что слышали о каком-то странном демоне и сопровождающем его человеке…
— Значит так, — резко перебил брат Лоренсо. — Всем, кто распускает подобные сплетни, объясните, что делать этого не нужно. Делайте, что хотите: угрожайте, штрафуйте, берите под стражу или вешайте. Мне нет дела, как вы это сделаете. Главное — результат.
— Хорошо, ваше святейшество, — покорно кивнул Норлон.
— Тогда можешь идти, — махнул рукой инквизитор и принялся читать очередное письмо.
* * *
На мощеных, припорошенных снежком улицах Анаграда было людно и очень шумно. Утром народ суетился. Кто-то торопился на рынок, кто-то — на работу в мастерские и лавки, кто-то — на службу в храм. Лишь караульные неподвижно стояли на постах и уныло взирали на снующих граждан.
В Ремесленном квартале стоял шум и грохот — во всю мочь начинали работать многочисленные мастерские. В Жилом — тоже не без звука: народ сновал туда-сюда — каждый спешил по своим делам. Тихо и на удивление спокойно было лишь в Верхнем квартале — там, где обитала знать. Аристократы не утруждали себя ранним подъемом. А зачем вставать, когда всю грязную и тяжелую работу отлично выполнят слуги? Тем более утро для высшего общества выдалось нелегким — головы нещадно ломило от похмелья, ведь совсем недавно, буквально четыре, а, может, и три часа назад завершился Белый пир.
Сей праздник выдумал сам император Влайдек Третий и отмечал его каждый год уже в течение шести лет. Что ж, молодой потомок Розоведов любил торжества и часто устраивал богатые гуляния. А чтобы жить было еще веселее, он навыдумывал кучу разных праздников, многие из которых были посвящены поистине глупым вещам. Вот, к примеру, Белый пир — торжество по случаю первого снега. Или еще более нелепый — День Телеги, отмечался аж четыре раза в год накануне первого месяца каждого времени года. А на вопрос «почему название у праздника „День Телеги“ и почему отмечается он несколько раз?» император, усмехаясь, отвечал, что, мол, у телеги же четыре колеса, стало быть, и отмечать сей праздник нужно четыре раза в год.
Впрочем, любовь венценосца к веселью и празднествам аристократию не смущала. Знать и сама была не прочь погудеть на очередном гулянии. Пусть и глупом, но зато щедром на угощения.
