И водитель прибавил! Неожиданно троллейбус рванул с места и понесся вперёд с сумасшедшей скоростью.
— Эй! — крикнул я. — Осторожнее!
— Не боись! Я самый надёжный пилот в мире, — произнёс водитель в микрофон, однако его тон вызвал у меня, как, впрочем, и у остальных присутствующих, глубокие сомнения относительно нашей безопасности.
Но все мои страхи оказались напрасными. Водитель проявил себя настоящим виртуозом; в его лице отечественное кино потеряло бесстрашного каскадёра, а спорт — талантливого автогонщика, который мог бы достойно представлять нашу страну в самых престижных соревнованиях от ралли «Париж — Даккар» до гонок «Формулы-1».
По оценкам очевидцев, скорость троллейбуса на прямых участках дороги достигала 250 км/ч, а почти все повороты (в том числе и тогда, когда обгонял другие машины) он делал на двух колёсах.
К счастью, никто из пассажиров не пострадал. Те из них, кто согласился дать показания, в один голос утверждали, что какая-то невидимая сила надёжно удерживала их на сидениях. Природу этой силы выяснить не удалось — она исчезла сразу же после того, как троллейбус остановился на пересечении Русановской Набережной с бульваром Гоголя.
Водитель открыл двери и взялся за микрофон.
— Русановка, конечная, — замогильным голосом объявил он. — Вагон дальше не идёт.
Очумевшие пассажиры высыпали на тротуар и задрали вверх головы. С котами на руках, я вышел вслед за водителем через переднюю дверь.
Водитель бросил пугливый взгляд поверх крыши троллейбуса, его лицо тотчас исказила гримаса отчаяния, и он громко застонал. Ни о каком контакте с электросетью, конечно, речи быть не могло — троллейбусная линия закончилась ещё на правом берегу. Но мало того — штанги были аккуратно вложены в скобы.
— Вот чёрт! — выругался я.
Водитель опустился на тротуар и горько зарыдал.
— Бедные детки, — сквозь слёзы промолвил он.
— Чьи? — машинально спросил я.
— Мои. Дети сумасшедшего отца.
Тут отозвался Леопольд:
— Право, шеф, я не понимаю, что вас так…
Но водитель не захотел выслушивать его слов отрады.
— Не сыпь мне соль на рану, чудовище! — взмолился он. — И так жизнь дерьмовая. — Закрыв лицо руками, водитель опять затрясся в рыданиях.
Я почувствовал на себе хмурые взгляды одичавших пассажиров.
— Это всё его кот, — сказал один субъект неопределённого возраста. — Из-за него троллейбус свихнулся.
— Троллейбусы не сходят с ума, — рассудительно возразил кто-то из толпы любопытных прохожих.
— Вы не знаете этого кота, — отрезал тип. — Он кого угодно с ума сведёт.
— Владислав, — тихо произнёс Леопольд. — Мне это не нравится.
— Мне тоже, котик. Здесь начинает пахнуть жаренным.
— Значит, сматываемся?
— Гм… Хорошая мысль, — согласился я. — Сматываемся.
И мы смотались — я, Леопольд и Лаура. Пассажиры что-то невнятно выкрикивали нам вслед, но гнаться за нами не осмелились.
Уже в лифте кот спросил:
— А что такого странного нашли эти типы в троллейбусе?
Я попробовал популярно втолковать ему, как работает троллейбус, но мои слова не произвели на него ни малейшего впечатления.
— Если по правде, Владислав, — сказал он, — то все твои аргументы за уши притянуты. Разве не мог троллейбус загодя хорошенько подкрепиться… то бишь, запастись энергией? Неужели и тебя удивляет, что он ехал без питания?
— Сначала удивляло, — ответил я. — А теперь уже нет. По сравнению с тобой, это просто мелочи. — Я говорил совершенно искренне. — Энергия? Ха! Что мы знаем о ней? Ничегошеньки…
Вернувшись домой, я накормил Леопольда и его подругу, после чего категорически заявил, что сыт болтливыми котами по горло и хотел бы немного побыть в одиночестве. Леопольд с пониманием отнесся к моему желанию и вместе с Лаурой отправился гулять на крышу.
Чуть позже я сделал открытие, которое значительно улучшило моё настроение — ни с того, ни с сего заработал мой телефон. Очевидно, какая-то шестерёнка в бюрократической машине телефонной компании дала сбой, кто-то не там поставил галочку, и в результате с меня были сняты штрафные санкции за неоплату счетов.
Итак, я снова получил доступ к Интернет. Дел у меня накопилось много, и я до самого вечера работал с компьютером. Когда коты, вдоволь нагулявшись, вернулись в квартиру, я велел им сидеть в кухне и не высовываться. Чувствуя свою вину за утреннее приключение с троллейбусом, Леопольд вёл себя смирно и права не качал. А ближе к вечеру я уже перестал сердиться на него, и мы с ним приятно провели время, болтая о всякой всячине. Леопольд оказался очень интересным собеседником.
В тот день Инна так и не пришла. Оказалось, что девушки из её группы не солгали мне. Они действительно не знали, как с ней связаться.
Спать я лёг около часа ночи. Засыпая, я предвкушал завтрашнюю встречу с Инной и всё пытался представить её лицо. Я очень надеялся, что кот не ошибся, когда описывал её, как блондинку с голубыми глазами. Не подумайте, что у меня в этом плане какой-то пунктик, я нисколько не комплексую по поводу цвета глаз и волос, но тем не менее я давно мечтал встретить на своём жизненном пути хорошенькую голубоглазую блондинку…
К сожалению, сны неподвластны человеческой воле, и ночью мне приснилась не встреча с Инной, а пресс-конференция Леопольда для мировых информационных агентств. Это был худший сон в моей жизни. События на этой бредовой пресс-конференции имели тенденцию развиваться от плохого к ещё худшему и достигли апогея абсурда, когда по просьбе корреспондента «CNN» Леопольд принялся излагать свои соображения по поводу ближневосточного урегулирования, по очереди становясь на позиции то арабских, то израильских котов. Этого кошмара я выдержать не смог и проснулся, обливаясь холодным потом. Меня била нервная дрожь.
Было начало пятого. Я в сердцах выругался и выкурил две сигареты кряду. Правда, меня утешало, что пресс-конференция Леопольда была всего лишь жутким сном. По сравнению с ней, троллейбусная эпопея казалась приятной увеселительной прогулкой. Успокоенный этой мыслью я снова заснул и благополучно проспал до десяти утра без всяких сновидений.
Вопреки нашим с Леопольдом надеждам, Инна не появилась ни в первой половине дня, ни в обед. Мы уже истомились от ожидания, кот шатался туда-сюда по квартире, всё посматривал на часы (по положению стрелок он мог определять время) и недовольно, встревожено, даже обиженно мурлыкал, упрекая свою хозяйку за такое, по его мнению, пренебрежение с её стороны. Я убеждал его, что Инна, возможно, не виновата, ведь всё зависело от того, когда вернётся её подруга Наташа; но Леопольд не желал меня слушать и продолжал ныть.
