– Они кого-то убили? – Спросил я.
– Нет, только побили. Но крепко. – Проворчал он. - Я вымолил аудиенцию у бургомистра, но он лишь посмеялся.
Очевидная вещь. Если бы бургомистр должен был заниматься каждым похищением в Хезе, то немного имел бы времени для другой работы. У него и так было достаточно проблем с тонгами, а также со студенческими братствами, которые ночами устраивали такие бесчинства, что часть улиц нашего почтенного города напоминала места, охваченные гражданской войной.
– Вы узнали что-то от своих людей? Позволите мне их допросить? - спросил я.
– Нет, нет, нет! – Замахал он широкими рукавами кафтана. – Бога ради, нет! Поверьте, что я расспросил их с необычайной подробностью.
Я сознавал, что Лёбе имел добрые намерения. Но человеку, неискушённому в искусстве ведения следствия, многие вещи могли показаться на первый взгляд малосущественными. Однако решение принадлежало ему, и я прекрасно понимал, что он не хочет, чтобы инквизитор производил допросы людей, связанных с его домом.
– Позвольте в таком случае расспросить вас. - Сказал я. - Как это случилось? Где?
– Вот, на улице. У палаток, в рядах. Напали втроём, схватили мою Илонку. Побили тех, кто пробовал её защищать. Служанку, что царапалась и кричала, стукнули палкой по голове.
– Вы знаете, как выглядели нападавшие? Как были одеты? Они говорили что-нибудь?
– Закрыли лица капюшонами, а время уже под вечер было. Это те двое, а Швиммер даже и не скрывался. У них были палки, спрятанные под плащами, оглушили моих людей. По-видимому, большие были, сильные…
Очевидно. А какими ещё они должны были быть в глазах побитых охранников? Маленькими и слабыми?
– Как были одеты? - Повторил я. - Бедно? Богато? А может, переодеты?
Он пожал плечами, словно мои вопросы его раздражали.
– Обычно, - ответил он. - Да, и, видимо, у обоих были светлые волосы...
– Вы можете мне дать ещё какие-либо сведения? Рекомендации? Кто-то заметил что-то особенное? Прохожие? Лавочники?
Он покачал головой.
– Нет. Никто ничего не видел. Никто ничего не слышал.
– Как обычно - я вздохнул. - Ну что ж, если позволите, я ознакомлюсь с вашим предложением.
Я наклонился, дотянулся до мешочка (а он действительно был весьма тяжёлый) и развязал его. Я сыпанул на стол струёй золота. Ха, золото! Похоже, Лёбе не бедствовал, либо, по крайней мере, был готов на жертвы, если речь шла о дочке.
– Я дам вам ещё два таких же, если вы найдёте её целую и здоровую. И ещё два, - его глаза сузились в щёлки, а в голосе я услышал холодную ненависть, - если, никому не говоря, вы доставите мне Швиммера. Живого.
Охо-хо, подумал я, похоже молодой Иоганн не дождётся ни лёгкой, ни скорой смерти, коли угодит в распростёртые объятия Лёбе.
– Сделаю, что в моих силах. - Заверил я искренне, поскольку он предлагал мне целое состояние, и если я мог ему за него продать такой лишённый ценности товар, как жизнь актёрского помощника, то я не имел ничего против подобной сделки.
* * *
Я высек огонь и поставил свечу на стол. Потом стянул с плеч плащ, со вздохом присмотрелся к какому-то пятну (в течение минуты пробовал его даже отскоблить ногтем) и аккуратно повесил одежду на спинку кровати.
–Приветствую, Хайнц. - Я был скрыт в тени, но он узнал мой голос и дёрнулся, словно хотел убежать.
Я подступил на два шага, преграждая ему дорогу к дверям.
– Нет, нет, нет, - произнёс я. - Мы не будем ни кричать, ни убегать. Мы поговорим как приятели.
– Я ничего не знаю, мастер Маддердин. Мечом Господним клянусь, ничего не знаю. - В его голосе я услышал страх. Правильно, инквизиторов следует бояться. Это позволяет подольше прожить в их обществе.
– О чём вы ничего не знаете, мастер Риттер? - спросил я.
Он со вздохом сел на лавку и налил себе вина из бутыли. Рука его так тряслась, что он разлил половину.
– Вы думаете, что я не знаю, с чем вы пришли? Лёбе вас купил, так?
– Невозможно купить инквизитора, - объяснил я ему мягким тоном.
– Да-да, простите. Надо было, к ста дьяволам, уехать из города. Беда меня подкосила. Но что бы вы ни сделали, ничего я вам не скажу, потому что ничего и не знаю. Ведь вы сами видели, – он посмотрел на меня взглядом побитой собаки, - что я не любил этого дурака Швиммера.
– Ты не боялся бы так, если бы ничего не знал. - Вымолвил я.
– Я боюсь, что вы поступите со мной несправедливо, - ответил он честно.
– Хайнц, Хайнц, Хайнц… - Я подошёл к нему и похлопал его по плечу. - Ты думаешь, что я хотел бы лишить мир твоего таланта? Или я похожу на бессмысленного убийцу? Вы мой друг, мастер Риттер, и в случае чего я бы старался помочь вам выпутаться из беды. Очевидно, - я улыбнулся, - за неблагодарность я почёл бы, если бы вы оттолкнули дружелюбно протянутую руку. А теперь я стремлюсь, чтобы ты мне помог, Хайнц. И тогда, возможно, часть золота из запасов Лёбе попадёт также и в твой кошель.
– И много вы получили? – Встрепенулся он. - О, простите, я не должен был спрашивать...
Я рассмеялся, потому что Риттер был бессовестен в той мере, которая не только меня не злила, но и попросту забавляла. Я только надеялся, что он знает, в каком месте пролегает граница, которую не следует переступать.
– Прежде всего, много обещаний. - Ответил я. - Но и аванс был щедрым. Ну, так что? Поговорим о Иоганне?
– Что я вам могу рассказать? – Пожал он плечами. – Может, выпьете?
Я кивнул головой, и он бросился за другой кружкой. Когда он её наполнял, его рука тряслась ничуть не меньше, чем прежде.
– Если б я что-то знал, то раньше или сейчас, я сам сообщил бы Лёбе, - сказал он, и у меня было чувство, что я слышу искренность в его голосе.
– Девушка могла с ним сговориться?
– Любила его, - сказал он через минуту. - Но вы знаете, так, как любят хромую собаку. Здесь ему кинет пару объедков, там приласкает… Всегда была мила, но она со всеми была мила. Головой Вельзевула клянусь, жаль мне её…
– Уже мечтаю, чтоб вы говорили "меч Господень", - буркнул я и сел на ящик, стоящий возле кровати. - Лёбе говорит, что молокосос был не один. Кто дружил со Швиммером? Кто-то из ваших исчезал в то же время? Может, на несколько дней?
– Нет. - Прежде чем ответить, он минуту подумал. - Ничего такого.
– Вы не помогаете мне.
– Потому что ничего, Богом живым клянусь, я не знаю! – Он почти кричал. - Обо всём этом судачат и тут, и там...
– И о чём судачат? – прервал я его.
– У Швиммера была, была ... - Он щёлкнул пальцами. - Как говорят, когда кто-то очень хочет чего-то и стремится к этому любой ценой?
– Мания? – подсказал я.
– О, вы поняли! – Обрадовался он. - Именно мания, вы правильно сказали. Я давно уже заметил, что вы имеете богатый словарный запас и ловко им пользуетесь. Вы никогда не думали попробовать…
