Олег Павлович махнул рукой. Мол, ваши соображения молодой человек. И Роланд почувствовал себя как студент пятого курса, который все годы валял дурочку, и вот пришло время защищать диплом, а он ни в зуб ногой.
— Могу предположить Олег Павлович, что эта встреча произошла не спроста.
Ректор слегка приподнял брови.
— Я имею ввиду, что встреча произошла именно сейчас, когда мы имеем… — Роланд замялся, подбирая определение своему протеже, — когда мы имеем такое существо.
Ректор даже не поморщился.
— Продолжайте.
— Возможно, они заинтересовались нашим юным другом. Скорее всего, они, либо один из них, что дает нам определенные нюансы, если это так, знает, что представляет, либо что может представлять, вышеупомянутое существо.
— Роланд Альбертович, вы уж определитесь то с терминологией. Существо, или ваш юный друг.
— Вы хотите сказать наш юный друг?
Роланд вдруг покрылся испариной. Ему в голову пришла одна очень нехорошая мысль. А что если, юного друга совместными усилиями отправят в небытие, а ему подстроят несчастный случай. Конечно, будут пышные проводы, Ректорат оденется в черные одежды, и Олег Павлович лично, каждый год, будет приносить цветы к его надгробию. И всем хорошо. Нет человека, нет проблемы. Это старая, как весь этот мир аксиома, будет работать всегда. И это есть правильно решение.
Когда дело касается всего Домена, тут не может быть неправильных решений. Вернее, любое решение, которое приведет к безопасности Домена и его обитателей, будет, безусловно, считаться правильным. И Ректорат такое решение поддержит, и даже Служба Равновесия — Абсолют справедливости. Хотя им и все равно где жить в домене, За Ним, либо вообще в Первозданном Хаосе, но они поддержат любое решение, которое позволит не вывести из равновесия все то множество Сил, из которых соткано Мироздание. Картинка складывается просто загляденье. Вот только для двоих, для него и для бедного студента, все очень плохо.
— Расслабься Роланд, — Ректор мягко взял его за руку. — Конечно, я хотел сказать, наш юный друг. Бьюсь об заклад, ты уже нарисовал себе гипотетическое решение, которое спасет всех, только не нашего друга и… — Олег Павлович остро посмотрел Роланду в глаза, — и тебя. Не так ли?
Роланд кивнул. Отпираться не было смысла.
— Ты помнишь, что произошло несколько временных циклов назад с Радмиром?
Роланд помнил. Это не забудется никогда.
Даже когда он уйдет, его душа, вернее все что от нее останется, когда Слуги Небытия высосут ее до самой глубины, даже тогда отголоски того страшного выбора, в ней не смолкнут.
Это объяснить очень трудно. У него долгая жизнь. И проживет он еще много, много циклов. Он будет вкушать с цветка жизни все радости. Он сможет увидеть, как рождаются новые вселенные и угасают древние звезды. Он сможет, конечно, со временем, слиться с симфонией Мироздания. А это, как утверждают, те немногие, которые смогли это сделать, слаще всего, что может быть. Непрекращающийся Оргазм! Вот именно Оргазм! С большой буквы!
У Ректора бессмертие в степени бессмертия, если так можно выразиться, и даже это определение не дает всей полноты понимания, чего он может достичь. Такими Краеугольными Существами, как он, движут совсем другие мотивы. Знания. Всепоглощающая жажда Знаний, которые могут привести к разгадке тайны самого Создателя! Или хотя бы, позволят встать на ступеньку ближе к его трону. И вот тогда, если такому существу, как Олег Павлович, придется сделать выбор и положить конец своему существованию на всех ветвях, вертикалях, уголках и разветвлениях Мироздания, чтобы спасти Домен, который является ничтожной пылинкой, миром среди неисчислимого количества других миров, вот тогда и будет ссудный миг! И если он это сделает, то его не будет Нигде и Никогда! Нигде и Никогда. Пожалуй, самые страшные слова.
Радмир это сделал. Он это сделал не под давлением обстоятельств, а добровольно, бросил все, до крупицы, на алтарь жертвоприношения. Благодаря его жертве, все существующие в домене, могут продолжать жить.
В кабинете повисла пауза. Она заполонила все кругом и казалось, что ее петля уже стягивает смертельный узел на собравшихся.
Ректор тряхнул головой, прогоняя наваждение.
— Не будем о грустном, Роланд Альбертович. Али нам впервой супостата гнать в шею, а?!
Роланд непроизвольно улыбнулся. И вздохнул с облегчением. Тугой узел отпустил и его.
Олег Павлович подошел к столу и нажал клавишу интеркома.
— Дорогой Профессор, зайдите к нам на минуточку. И захватите материалы по двум Наменлосам.
Роланд удивленно посмотрел на Ректора. Он лишь молча указал на кресло, приглашая присесть.
На экране разворачивалось прелюбопытное действо. Дело происходило в одном из казематов института. Эти каменные мешки, словно соты трудолюбивых пчел, раскинулись на многие километры под зданием цитадели науки, огромным ульем. Сколько им лет, и кто, а возможно и что, их создало, ответы на эти вопросы вы не найдете. Возможно только в Книге Домена.
Но книга канула в Хаос, в последней битве за Домен. Да и желающих ее оттуда достать, уже не осталось. Вернее от них кое-что осталось, когда патруль разведки из легиона Псов Хаоса случайно набрел на заброшенный схрон. Данные были срочно засекречены, изыскания по Книге прекращены. Официально книга не существует. Хотя кто знает, что там было на самом деле.
Очень давно. Как-то он, Роланд, в бытность еще студентом уже последнего курса, попытался проникнуть дальше, за «жилую» зону. Естественно на спор. Цена вопроса — ящик французского коньяка. И естественно он его проиграл. Пройдя несколько сот метров за рубеж, где грозным стражем высилась полуразрушенная каменная статуя неизвестного существа, Роланд дал деру назад. Уже тогда, он мог гордиться своей психофизической подготовкой. Но в то мгновение, он все забыл напрочь. Лишь жесткое первобытное, всепоглощающее чувство опасности и темного удушливого ужаса.
И ощущение голодного взора, который знает, как может быть вкусна разумная сущность. И он не выдержал. Когда он выбежал в главный коридор, никто не смеялся. То что было написано у него на лице, словно электрическим ударом обожгло всех. Хотя ящик французского коньяка, он все же выставил своим приятелям.
К слову сказать, несколько экспедиций Ректорат отправлял в лабиринт с научными целями. После того, как встала угроза потерять остаток ученых голов и лучших боевых оперативников, все прекратилось. Никто не вернулся. Информации ноль. Лабиринт воспринимался как одна освещенная зона, где Ректорат мог распоряжаться, и другая, неизвестная, черная, как ночь. Уже много лет, туда никто не совался. По началу разразилась было истерия по поводу того, а что если оттуда придут знакомиться с новыми, так сказать соседями. В свое время, несколько батальонов бравых парней из дивизии Последняя Надежда, несли круглосуточно дежурство. Но ничего не происходило. И все поуспокоились. Никто знакомиться не спешил. Батальоны перебросили на границу с Хаосом, где им и положено быть. И лишь безмолвная статуя охраняла эту незримую грань лабиринта.
