— В нашем пруду по колено! — прервал ее сэр Тимоти.
— То ли творилось здесь в старое время! — подали голос две старые девы. Они были близнецами и даже на пороге 80-летия одевались одинаково, а недавно начали говорить хором. — Помните историю про сквайров Николби, соседей Дорсета? Вскоре после его казни они поехали в лес охотиться, и собственная свора набросилась и растерзала их. А перед смертью старший видел высокого белого всадника, который подъехал и молча смотрел на все это.
— Вы глупости говорите, — не выдержал адвокат. — Как он мог рассказать то, что видел перед смертью, если умер.
— Нет не глупости, не глупости! — заспорили близнецы.
— Вспомните, что стало с судьей Уоли, — поддержала их Юфрасин. — Его повесили за бороду прямо в ратуше над столом заседаний. А когда слуги хотели снять беднягу, неведомая сила сломала и оторвала ему челюсть.
— А пресвитер Бертон, протестантский проповедник? Они с Дрсетом при жизни не ладили, так после казни графа Бертон выбросился из окна церкви св. Екатерины. Пастух видел, как его просто вышвырнуло через витраж розы.
«Граф, да вы убийца!» — хмыкнула про себя Хелен.
«А вы думали, я всю жизнь писал любовные сонеты?» — расслышала она возле своей щеки.
— А что стало с леди Уорик? — поддержал всех адвокат. — Дорсет изводил ее еще при жизни. Убил мужа, обесчестил, а когда она ему надоела, выдал замуж за конюха! В насмешку. Ни людей, ни Бога не боялся!
— Но это не правда! — не выдержала Хелен. — Не правда, — повторила она уже тише, когда все взгляды обратились к ней. — Леди Уорик сама спровоцировала убийство первого мужа и сама предала Дорсета…
Ее словно только что заметили и воззрились с откровенной гадливостью.
— Вы уж лучше молчите, — посоветовала проходившая мимо с подносом десерта Эмма. — Не стоит откровенничать на счет дел хозяина. Он сам их приструнит.
— И, наконец, эта женщина, — заявил сэр Николас, поднимаясь из-за стола. — Венец всех неприятностей. Кто ее сюда притащил?
— Моя инициатива, — приподнял руку Длинный Ал. — Она работала в нашей библиотеке.
— Она ее чуть не сожгла! — загремел адвокат.
— Она должна выплатить нам компенсацию! — пискнули близнецы. — И пусть убирается! Она еще и иностранка!
— Она русская. Профессор, — пытался защититься Длинный Ал.
— Тем более! Она тут что-нибудь взорвет. Террористка! Кому она нужна?
«Эта женщина нужна мне!» — громкий голос прокатился над столом от самой двери до окна в сад. От удара звуковой волны створки распахнулись.
Повисла глубокая тишина. Было слышно, как по ноге Юфрасин журча стекает струйка. Мистер Николас вцепился в край стола и не заметил, как Длинный Ал нервно тычет ему в тарелку сигаретой.
«Мне повторить?» — гаркнул тот же голос. — «Вон!!!»
Опекуны повскакали с мест и, сбивая друг друга с ног, ринулись к дверям. Хелен зажала руками уши. Она не понимала, откуда взялся ветер. Целый ураган дул с лестнице в холле, срывая со стен охотничьи ружья, головы лосей и кабанов, старинные секиры, пейзажи в толстых рамках. Тарелки полетели на пол. Поднявшись в воздух, скатерть зацепилась за люстру. Сама же люстра с каждой минутой раскачивалась все опаснее.
Лишь поспешное бегство спасло захватчиков от полного разгрома. За столом остался сидеть только сэр Тимоти. Он сокрушенно качал головой и то и дело протирал очки, стекла которых были запорошены сахарной пудрой.
— Друг мой, — мягким увещевательным голосом обратился антиквар к люстре, — хватит. Они уже сбежали. Если позволите, я сам объясню девочке, в чем ее ошибка. Ступайте, успокойтесь. Дайте Эмме прибраться.
Дутье и раскачивание прекратилось. Еще через минуту сильный сквозняк прошелестел через комнату и зашуршал ковровой дорожкой на лестнице.
— Ну и чем вы ему не угодили? — добрые круглые глаза сэра Тимоти уставились на Хелен. — Я лет 10 не видел его в таком гневе. А что б снова подпалить библиотеку, ему нужна была веская причина.
Доктор Грант пришлось рассказать правду. Антиквар повздыхал.
— То он жалуется, что его все забыли. То не может пережить искреннего интереса к себе. Призраки очень эмоциональны неустойчивы. И учтите, питаются вашими чувствами. Чем больше вы о них думаете, тем они сильнее.
— Но я только и думаю о нем, — протянула Хелен. — Тем более здесь.
— Вот именно, — кивнул антиквар. — Его ведь тоже можно понять, он уже почти растворился в окружающем мире. Превратился в ничто. И тут вы со своими сенсациями. Будоражите, подпитываете. Не следовало бы этого делать.
— Вы что же хотите, чтоб он умер? — искренне испугалась доктор Грант.
— Но он умер, — настойчиво подчеркнул сэр Тимоти. — Не лучше ли оставить его в покое?
— Вы не правы, — Эмма, возившаяся в углу, отложила веник. — Он не может обрести покой. Если доктор Грант найдет доказательства его невиновности и обнародует их, душа хозяина освободится. Не раньше.
— Может быть, может быть, — кивнул Тимоти. — В последние годы он даже разговаривать перестал, хотя заходил ко мне в гости, играл в шахматы… А сегодня вон что выкинул! Наелся ваших эмоций, Хелен, и воспрянул духом.
— И очень славно, — парировала Эмма. — Давненько хозяин не устраивал таких погромов. Это его взбодрит.
Вечером снова смотрели TV. На этот раз новости с переднего края борьбы с терроризмом ворвались в тихий британский быт. В Лондоне под эгидой ОБСЕ состоялись переговоры главы Израильского государства с главой Палестинской автономии. В толпе дипломатов Елене опять пригрезился Венечка. На этот раз он был в восхитительном кремовом костюме и снова держал в руках рацию. «В Моссад он что ли записался? Ездит по всему миру! Ну хорошо, позавчера была хроника. Но сегодня-то что он делает в Англии?»
В Британии тоже существовали отрывные календари. Выбросив очередной листок, миссис О’Фланиган предупредила гостью строгим голосом:
— Сегодня вечером вам лучше накрепко запереть дверь и не выходить, что бы вы не услышали. 15 июля. Дата в истории этого дома не самая приятная.
Доктор Грант посмотрела хронологическую таблицу дат жизни своего героя. 15 июля 1588 года — день ареста графа Дорсета. Возможно, в ознаменование этой черной даты призрак буянит? Тогда закрывать задвижки не лишняя предосторожность, двери может сорвать ураганом с петель.
Весь день Хелен работала совершенно спокойно. Граф не давал о себе знать. В 8 она спустилась к ужину. За столом чувствовалась натянутая нервозность. Пат грызла ногти, мистер Маэлз то и дело прикладывался к бутылке с пивом, Эмма шикала то на одного, то на другого. Все разошлись по своим комнатам раньше обычного. Елена слышала, как внизу щелкали засовы.
