Доктор Грант последовала примеру остальных обитателей усадьбы, хорошенько заперлась, а потом включила настольную лампу, забралась с ногами в кресло и взяла газету. Через некоторое время она поймала себя на том, что перечитывает одну и ту же строку, совершенно не понимая смысла. Ее бесплодные потуги были прерваны шумом со двора. Хелен с облегчением отшвырнула газету и подбежала к окну. Ничего не было видно, казалось только, что возле самой двери толпятся люди, храпят лошади и мелькают огоньки.
Доктор Грант догадалась выключить лампу и не без опаски вернулась к окну. Мир снаружи преобразился. Первое, что ей бросилось в глаза исчезновение бульдозера посреди пруда. Да и сам пруд, вернее пруды, выглядели иначе: не два, а целый каскад от дома и дальше через парк к воротам. Лес отступил, освобождая место клумбам и лужайкам, вокруг которых темнели низкие изгороди кустарников.
Но не они сейчас привлекли внимание Хелен. У дверей усадьбы действительно собралась целая толпа. Люди с факелами, множество собак на створах, кони, которых держали в отдалении лакеи. Настроены гости были решительно. Судя по стуку топоров, они рубились в дубовую дверь, а когда она поддалась, хлынули внутрь с криками: «Смерть негодяю!»
С первого этажа доносились такой грохот, что женщина в испуге зажала уши. Но через минуту любопытство пересилило. Что они могут ей сделать? Это призраки, фантомное воспроизведение событий, которые давно прошли. Эмоциональная проекция. Слишком яркая, чтоб раствориться во времени. Энергетический выплеск… «Скорее всего они меня даже не заметят, ведь мы существуем в разных временных стратах…»
Утешив себя этими рассуждениями, вычитанными из книг про привидений, Хелен толкнула дверь. О Боже! Дом жил какой-то совершенно новой жизнью. Хотя все новое — хорошо забытое старое. «Позолота сотрется, свиная кожа остается». Так вот, на этот раз на кожаной обивке стен проступали и позолота, и изысканное теснение. Панели из мореного дуба поблескивали чистотой. Резной ореховый потолок в коридоре не был окутан паучьими коконами и демонстрировал толстощекие лица деревянных ангелов. Словом, дом был таким, каким запомнил его Александр Дорсет в день ареста. И теперь Хелен находилась словно внутри его памяти.
Крики внизу не смолкали. Женщина поспешила к лестнице и застыла за углом, не смея высунуться на освещенное пространство. Ей была хорошо видна фигура хозяина усадьбы. Он стоял на средней площадке, спиной к собственному портрету. Как видно, граф только что вскочил с постели. Его белая рубашка, небрежно заправленная за ремень, сапоги со спущенными голенищами и всклокоченная голова говорили об этом совершенно ясно. В руках он держал тяжелую шпагу-эспадрон.
— Что вам угодно, господа?
Этот голос она узнала бы из тысячи. Именно таким грозным рыком Дорсет вчера разогнал опекунов, заявив: «Эта женщина нужна мне!»
Внизу лестницы загалдели еще громче. Хелен высунулась из-за угла, чтобы получше рассмотреть нападающих. Их было человек 30. Толпа грозно щетинилась палашами и алебардами, но подступать ближе не решались.
— Негодяй! Предатель! — выкрикнул кто-то из задних рядов. — Ты продался испанцам!
— Это ты, Николби? Или твой брат? — усмехнулся Дорсет, стараясь рассмотреть крикуна. — Когда вы открываете пасть и тявкаете, то особенно похожи друг на друга!
— Берите его! Чего вы смотрите? — раздался еще один голос. Вперед выступил грузный лысеющий мужчина в красном судейском плаще.
«Судья Уоли,» — догадалась Хелен. Его рыжая, как огонь борода загибалась крючком, за нее так и хотелось дернуть.
Призыв судейского не возымел действия. Незваные гости толпились внизу, боясь сделать шаг на ступеньки.
— Дети мои, католик все равно что испанец! Даже слуги оставили его. Раздавите гадину! — за спинами сгрудившихся в холле сквайров мелькнула черная шляпа с круглыми полями. Пресвитер Бертон был одет почти как мирянин, только отложной черный воротник с белой окантовкой делал его похожим на священника. — Который год граф не отдает нам, истинным сынам Божьим, церковь святой Екатерины. Хотя старый каноник удрал в Дуэ!
Сквайры возмущенно загудели, потрясая алебардами и пиками домашнего изготовления.
— Вы пришли за ключами от церкви, святой отец? — издевательским тоном осведомился Дорсет. — Сильный ход. А что после смерти вам тоже понадобится эта орава, чтоб вломиться в рай?
Преподобный Бертон побагровел.
— Нет, мы пришли, чтобы убить тебя, — оказывается, среди «гостей» была и одна женщина. Леди Уорик, «темная дама», Хелен сразу узнала ее, хотя не видела даже портрета. Она выступила из-за спин братьев Николби и подошла к лестнице ближе всех.
— Ты думал, что твое богатство и положение позволяют тебе безнаказанно глумиться над нами, простаками из сельской глуши?
На взгляд Хелен, в ней не было ничего красивого. Тонкие губы, тонкий нос, тонко подведенные змеиные глазки. На лбу написано: стерва. И что мужчины находят в таких? Тем не менее Дорсет весь подобрался, как только увидел ее. Сжался в комок. Хелен это прекрасно чувствовала, ведь она находилась «внутри» его эмоций. Ох, как ему было в этот момент больно. Ни Николби, ни судья, ни пресвитер не вызывали ничего подобного.
— Убирайся, — только и сказал он.
— Ты обесчестил меня, ты убил моего мужа! А теперь все, что находишь для меня: «Убирайся»? — леди Уорик просто исходила ненавистью. — Бейте его, честные сквайры!
— Назад! — рявкнул Дорсет. — Все вместе вы меня, конечно, убьете. Но предупреждаю: первых трех заколю я, — вытянув перед собой шпагу, он сделал шаг вниз по лестнице. Толпа инстинктивно качнулась назад.
— Его нужно взять живым, — этот ровный ледяной голос принадлежал джентльмену, которого Хелен сначала не заметила. Он стоял у самой двери, затертый толпой, и со скучающим видом наблюдал за происходящим.
— Эффингейм, — выдохнул Дорсет. По его лицу промелькнула тень. — Ты узнал, что бумаги у меня.
— Тебе конец, — флегматично протянул лорд Говард. У него была серебряная бородка, усталое иссеченное морщинами лицо и круглые глаза без выражения. — Каким же идиотом надо быть, чтоб пытаться противостоять Армаде! Только переговоры, которые я веду, помогут избежать разгрома.
— Мерзавец! — выкрикнул граф Александр. — Люди, да разве вы не слышите, что он говорит? Предатель он!
— Этим людям хорошо заплачено, — бросил Эффингейм. — И слышать они будут то, что я прикажу. Например, как ты признался в связях с испанцами. Взять его!
Сразу несколько псарей спустили собак, и те ринулись вверх по лестнице. Псы сбили графа с ног, а уже за ними поспешили сквайры. Они топали, кричали и колотили ненавистного врага ногами.
