Матиас Кручек поежился и глянул на камин, где на чугунной решетке были аккуратно сложены сухие березовые поленья. Сбоку кучкой лежали сосновые щепки с выступившими капельками смолы – для растопки. За окнами царила дивная погода, милостиво сменив палящий зной на благодатную теплынь. Но сейчас по гостиной пронеслось зябкое дыхание зимы, коснулось каждого – и сгинуло без следа.
Неизвестность.
Terra Incognita.
Манящая тайна, которая с равной вероятностью может одарить искрящимся фонтаном чудес – либо низвергнуть в ледяные бездны ужаса. К счастью, здесь собрались те, кому не впервой делать шаг во тьму, раздвигая пределы человеческого знания. Близость тайн будила в них дрожь не страха, но предвкушения.
Доцент заглянул в кубок, словно желая обнаружить на дне ответ. Увы, кубок отмалчивался.
– Мне кажется, коллега Наама ближе всех подошла к разгадке. Перед нами проблема, суть которой – вне компетенции Высокой Науки. Поскольку агрессивные воздействия мы исключили, остается одно. Некая сущность, аналогичная ложному призраку, гложет Биннори изнутри. Именно на ней сосредоточено все внимание пациента. Судя по видимым проявлениям, процесс сей достаточно… м-м-м… приятен. Вот почему бард не желает возвращаться из глубин постепенно разрушающегося «эго» во внешний мир.
– Позвольте, коллега! – не выдержал Мускулюс. – Лейб-медикус исследовал тонкую структуру личности пациента! И не обнаружил патологий.
– Вот потому-то я и утверждаю, что мы имеем дело с феноменом, понять и устранить который методами Высокой Науки невозможно. Пока невозможно, – с нажимом повторил доцент. – Впрочем, Высокая Наука имеет свойство развиваться, осваивая области, ранее ей неподвластные.
– Дорогой Матиас, я с вами полностью согласна. Но сейчас речь идет о душевном здоровье и, возможно, о самой жизни Томаса Биннори. Он нуждается в помощи, причем безотлагательно.
У человека несведущего слова прекрасной магички вызвали бы изумление. С чего бы это дама, посвятившая себя некромантии, беспокоилась о жизни и здоровье малознакомого сударя? Однако члены консилиума хорошо представляли, над чем в действительности работают некроты. В памяти Андреа всплыли слова Эфраима Клофелинга, гроссмейстера СВН Чуриха: «Смерть – вот истинный враг! Гибель человека – вот мишень для наших стрел!..»
– Я не маг-медикус, – Кручек в растерянности заморгал, сделавшись похож на филина, разбуженного средь бела дня. – Свои соображения я вам изложил. К сожалению, это лишь гипотеза. И я не представляю, как она может способствовать практическому излечению пациента.
– Выходит, мы бессильны?
– Увы, голубушка, – согласился Серафим. – Но, как я уже сообщил в начале нашей беседы, его величество распорядился пригласить… э-э-э… альтернативного специалиста.
– Эта чушь о «похищении душ»?! – взорвался Кручек. – Варварское шаманство?! Неужели вы не объяснили его величеству, что это антинаучно?! Нельзя строить лечение на замшелых суевериях! Ваш «специалист» сведет Биннори в могилу скорее, чем таинственный недуг!
Нексус выслушал гневную тираду, кивая в такт. Со стороны это выглядело так, будто старец согласен с каждым словом коллеги. Однако, едва лейб-малефактор вновь заговорил, обманчивое впечатление рассеялось:
– У его величества есть свои источники сведений. И они, полагаю, вполне надежны. Смею надеяться, я хорошо знаю нашего монарха – и не припомню, чтобы он пользовался непроверенными слухами. Тем более, когда речь идет о болезни его любимца.
Матиас Кручек прикусил язык. Все ждали продолжения – и оно воспоследовало:
– В ответе на высочайшее имя сообщается, что специалист не гарантирует исцеления. Но твердо обещает, что вреда пациенту причинено не будет.
– Хм… не ожидал, право слово, – буркнул доцент. – Весьма достойный ответ для… э-э… для шамана. Обычно подобные субъекты сулят златые горы. А тут…
– Если лечение окажется успешным…
Кручек вздрогнул, теряя нить размышлений.
– Если лечение окажется успешным, – повторила некромантка, – следует познакомиться с этим специалистом поближе. И, по возможности, перенять его методику.
– Перенять методику? Ерунда! – с горячностью возразил Кручек. – Сейчас в вас говорит чистый практик, коллега! Если шаман достигнет успеха, нам в первую очередь следует понять принцип! Теоретическую основу его действий. И вот тогда, на базе развитой теории… Извините, я опять увлекся. В любом случае, мне будет крайне любопытно увидеть, как… м-м… альтернативный специалист совершит чудо.
Он невесело рассмеялся, подводя итог:
– Что ж, нам остается только одно: набраться терпения.
Когда гости разошлись, Матиас Кручек сварил себе кофию, расположился на диване и постарался расслабиться. Его одолевала тревога, на первый взгляд, не имевшая под собой реальных оснований. Мерещилось, что он, скромный ученый, чужой волей назначен фигурантом некой истории, задуманной во мглистых далях, без ведома ее участников, и уже оформившейся до конца в воображении рассказчика.
Это пугало, обрекая на покорность фатуму.
Старею, подумал Кручек. Делаюсь мнительным. Так и не привык к одиночеству, особенно вечерами. Собаку завести, что ли?
* * *
В центральной части столицы имелась масса достопримечательностей самого разного свойства. Первой из них по праву считался Гранд-Люпен, королевский дворец. Начало ему положил Август VI, построив на берегу реки Волчанки охотничий замок, а позже превратив его в цитадель для защиты подступов к острову Сюр-де-Сюр. При Эдварде I замок радикально перестроили, снеся могучие башни, устаревшие и давно бесполезные в смысле обороны. Архитекторы изощрялись в выдумках, превращая крепость в роскошный дворец – возводились колоннады, создавались галереи, разбивались парки. Число фонтанов превысило все пределы разумного. Двор жаловался на вечный насморк – от водяной пыли дамы и кавалеры чихали круглый год. Десятки залов отводились для хранения коллекций – король обожал собирать медали, расписные плафоны, пюпитры для чтения, с легкостью бросая прежнее увлечение ради нового.
Архитекторов Эдвард тоже менял, как перчатки, частенько забывая выплатить гонорар. Но прозвище Щедрый он получил не за это, а за амурные похождения, где отличился на поприще увеличения числа верноподданных.
Любоваться Гранд-Люпеном вы могли сколь угодно долго и совершенно бесплатно – но снаружи, сквозь чугунную ограду. На территорию дворца зевак, понятное дело, не пускали. Да зеваки не очень-то и рвались, завидев у ворот стражу – детин с саженными плечищами, чрезвычайно неприветливых и вооруженных до зубов. Цокая языками, охая и ахая, восторгаясь шпилями и стрельчатыми арками, ротозеи – большей частью, приезжие – отправлялись дальше. Миновав сквер Пылких Любовников и тюрьму, где кое-кто задерживался, желая обозреть камеры пыток и поучаствовать в дегустации вин (идея казначея Пумперникеля, изыскавшего таким образом дополнительные средства для содержания преступников), гость столицы с неизбежностью выбирался на проспект Вышних Эмпиреев, и по нему – на площадь перед Университетом Магии.
