— Ты все издеваешься, — обиженно заметил Джави.
— Ни капельки, — заверил Ник. — Ты знаешь, почему я смог поднять своих головорезов в пятую атаку под Даламутом?
— Разве не из преданности к любимому владыке? — саркастично спросил император. — Я-то думал, что с моим именем на устах и во славу родной Конфедерации…
— Ага, жди, — обнадежил Уртханг. — К старости дождешься. Маханнатам жратву подвезли, да не сообразили укрыть как следует — наш фланговый дозор это дело засек. Ну, я и сказал: ребята, отобьете ущелье — два часа интендантов к обозу не подпущу. Хоть порубить их в стружку придется — все равно не подпущу. Тут ребята с именем жратвы на устах и во славу долгожданного ужина… Маханнаты из ущелья без штанов вылетели, пять лиг остановиться не могли. Самое трудное было потом — охранение назначить…
— Значит, стрела, — невпопад сказал Джави и загрустил.
— Добавлю к сказанному, что семь планет собираются вместе раз в четыреста лет, — сообщил Уртханг и взял с другого подноса гроздь черного винограда. — На рассветные часы их видимость приходится один раз в пять соединений. Ну, а появление в это время кометы, да и еще и видимой именно вечером, маловероятно до полной невероятности. На снежную стрелу Радассы даже и смотреть не очень хочется. Так, для полноты впечатления разве что. А вообще наши знатоки обнаружили уже двести пятьдесят семь признаков из описанных трехсот. Так что, Джави, будем верить? Или плюнем на все?
— Из трехсот, — потерянно сказал император. — Откуда вы их столько взяли? Это же целая книга примет!
— Так это и есть книга, — сказал Уртханг. — Кодекс Перемен. Записан со слов твоего покровителя, великого бога Эртайса. Эртайсу явно было нечего делать, когда он в последний раз явился людям. Целый день диктовал приметы следующего Рассвета. Строго говоря, это как раз приметы Заката. Но не суть важно.
— Над богом издеваешься, скотина! — грозно сказал д'Альмансир.
— А что, издеваюсь, — лихо признал Уртханг. — Только не над богом победы, — над богом издеваться себе дороже — а над своим же собратом капитаном Эртайсом. Судя по всему, в его Закат приметы перемен было распознать до остервенения трудно. Так что он, когда творил наш мир, постарался для потомков на полную корзину. Чтоб уж никак не ошибиться.
— А что, тоже хороший повод для веры, — задумчиво сказал Джави.
— Ты начинаешь понимать, — улыбнулся Ник. — Ну так как, доложить тебе по форме в последний раз? Мне еще снаряжение собрать надо, отряд проверить, а я бы хотел на закате выйти. Вот дерьмо, теперь в каждом слове особый смысл чудится, хоть вообще молчи! Вечером я хочу выйти, просто сегодня вечером, а не на Закате!
— А что ты можешь доложить? — безразлично спросил император. — Что армия в основном готова кого-нибудь победить, если кто-нибудь придумает, кого и зачем? Так я это и так знаю. Ты лучше скажи, кого ты себе в преемники прочишь?
— В общем-то, все равно, — усмехнулся Уртханг.
— Это тебе все равно!
— Тогда Сальтгерра.
— Он же гетмендиец, — неуверенно сказал Джави.
— Слушай, я сам по крови наполовину гетмендиец, — фыркнул Уртханг. Можешь считать это национальным мотивом в моей рекомендации. Поверь, Джави, Керт Сальтгерр как минимум хороший тактик. Хорошего стратега — по-настоящему хорошего — у нас нет. Разве что Лавильи, но доверить ему армию нельзя. Лавильи пусть лучше будет отличным помощником Сальтгерра, чем его плохим командиром. Ну не тот он человек, на которого можно повесить плащ командующего в трудное время. И возраст тоже… не мальчик уже, второй правнук недавно родился. А по снабжению — конечно, твой любимый Шер Баррахат. Вот такая тройка получается: Сальтгерр под знаменем, Лавильи — помощник руки меча, и Баррахат — помощник руки щита. Весь мир они тебе не завоюют, конечно, но если какие-нибудь неприятности за эти полгода возникнут — справятся. А припасов у нас, Джави, почти на два года оборонительной войны или на четырнадцать месяцев серьезных наступательных действий. Думаю, тебе хватит.
— Издеваешься? — мрачно сказал император.
— Наверно, — удивленно сказал Уртханг. — Ты знаешь, пожалуй, что издеваюсь. Только не над императором д'Альмансиром, а над тобой.
— Вот спасибо, — меланхолично отозвался император.
— Между прочим, вот и весь доклад. Принимаешь?
— Куда же мне деваться? Принял уже.
— И нашу отставку принимаешь? Мою и отряда?
— Не имею права препятствовать — так ты сказал? Можешь вечером сматываться, куда угодно. Но до той поры я еще попробую отдать несколько приказов.
— Готов исполнить, мой повелитель, — честно сказал Уртханг.
— Приказ номер один, — император зажмурился и вдруг с мальчишеской проникновенностью выпалил: — Возьми меня с собой!
— Куда? — ошалел Уртханг.
— На восток, куда ж еще? Ты ведь на восток идешь, я не ослышался?
Ник изумленно покачал головой и ненадолго замолк. Потом решительно встретил взгляд Джави и твердо сказал:
— Не возьму.
— Не выполнишь приказа? — без удивления уточнил император.
— Этого — не выполню.
— Почему?
Уртханг поднял руку и стал загибать на ней пальцы.
— Я не должен принимать в отряд чужаков — раз. Ты не выдержишь и двух дней похода — два. Ты мой друг, и я не хочу вести тебя на смерть — три. Продолжать, или хватит?
— Я имею право выбирать, где я хочу умереть — это три, — мягким эхом отозвался Джави. — Не выдержу — отстану, это два. Это я-то чужак? Это был твой раз.
— В Вечном Отряде ты все-таки чужак, — недрогнувшим голосом сказал Уртханг. — Бросить тебя в пути мне будет не легче, чем смотреть на твою смерть. А выбирать — что ж, выбирай. Только без меня, пожалуйста.
— Хорошо, — холодно сказал Джави. — Формально ты еще не получил отставку. До самого вечера. Еще раз приказываю взять меня с собой.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Уртханг. — Покорно выполняю, повелитель. До вечера. А вечером перестаю выполнять. И формально буду безукоризненно прав.
— Почему ты не хочешь взять меня? — опять мягко и дружелюбно спросил Джави. — Чем я не угодил тебе?
— Джави, — в сердцах сказал Ник, — полчаса назад ты не верил в Рассвет! Что вдруг стряслось?
— Я спросил, почему ты не хочешь меня взять с собой, — вежливо повторил император. — Ответь, пожалуйста.
Ник резко встал и подошел к двери на террасу.
— Потому что не хочу убить тебя своей рукой, — сказал он едва слышно. — Ты не войдешь в храм, Джави. Мне приказано встретить Рассвет, и я его встречу. Я, Джави. Не ты. И я не хочу доказывать тебе свое право мечом. Понимаешь?
