В тот вечер он вернулся домой позже обычного, засидевшись на работе: близился квартальный отчет, да возник откуда-то мутный слушок о внеплановой финансовой проверке — в общем, надо было немножко подчистить хвосты. По пути Фима завернул в продуктовый и прикупил там свежего говяжьего фарша. Этот незамысловатый продукт он уважал чрезвычайно. Будучи любителем вкусно поесть и холостяком, готовил Ефим неплохо, однако искусство приготовления всяких сложных блюд оставалось покуда тайной за семью печатями. Этим вечером предстояло сделать выбор между макаронами по-флотски и супом с фрикадельками, до которых Фима был большой охотник. Макароны, тем не менее, одержали верх: долго возиться не хотелось.
— Бабу вам надо завести, барин! — сам на себя ворчал Ефим, наливая в кастрюлю воды. — Она б не только фрикадельки…
— Не все так просто! — вздыхал придуманный «барин» — сибаритская Фимина сущность. — Женщинки очень требовательны к условиям выгула и содержания, да и потом — я ведь каку попало не возьму! Надо, чтоб и красивая, и ласковая, и работяшшая…
— Ага, щас! Раскатал губенку-то! — сгрубил «барину» «слуга».
— Выпорю я тебя на конюшне за такие сло… — содержательный монолог прервал колокольчик звонка.
Ефим удивленно поднял бровь: в гости он никого не ждал. «А вдруг на пороге та самая, желанная — стоит и мерзнет на холодном осеннем ветру…» Он улыбнулся мимолетной романтической мысли, но дверь открыл с легким интересом, может быть, даже с тенью некой надежды — и не спрашивая «кто там».
Трикобыл стоял позади детей, но именно на него обратился в первую очередь изумленный Ефимов взор. Человека таких габаритов встретишь нечасто, а странная одежда лишь подчеркивала импозантность пивниковой фигуры. Спутники его выглядели не менее экзотично. Длинные волосы Марикса и Лассы отливали темной медью — словно тонкая проволока трансформаторной обмотки; черты лиц были настолько правильными, что невольно наводили на мысль о манекенах. Нежно-розовая, без единого пятнышка кожа, глубокая синева глаз, странные наряды — дети словно сошли с глянцевых страниц дорогого каталога, вестника высокой моды. Первая мысль Фимы такой и была: где-то поблизости проходят съемки и странная троица явилась попросить что-то — например подключить какой-нибудь осветительный прибор… Стоп! Какие еще съемки, какие журналы — это Мгла! Скорее всего, у людей сломалась машина…
— Можно, мы войдем? — мелодичным голоском спросила девочка.
Мальчик молча шагнул вперед — и ничего не понимающий Ефим посторонился, пропуская странную троицу.
Девочка по-хозяйски огляделась.
— А знаешь, мне здесь даже нравится — чисто, аккуратно… Что скажешь, Марикс?
— Сойдет, — буркнул мальчик.
— Э-э, простите, а собственно… — подал голос Ефим.
Мальчик коротко глянул на него — и человек неправильной национальности вдруг понял, что не может издать ни звука. Какое там, он даже пошевелиться не мог!
Трикобыл протиснулся мимо остолбеневшего хозяина, виновато крякнув, и закрыл за собой дверь.
— Пивник, я устала и хочу спать! — капризно сказала Ласса.
— Только давайте сперва поедим, — вмешался Марикс. — Быдлянин, у тебя в доме есть пища?
Одновременно с этими словами мальчик что-то сделал: Фима почувствовал, что его тело вновь ему подчиняется.
— Да кто вы такие?! — выпалил ошеломленный Альшиц.
— Отпрыски Господина Высокое Небо и я, их скромный сопровождающий, замковый пивник Трикобыл! — отрекомендовался Трикобыл, снимая свою шляпу и кланяясь в пояс. — Покорнейше прошу извинить за вторжение и причиненные вам неудобства, но ввиду крайних обстоятельств…
У человека неправильной национальности отвисла челюсть.
— Перестань оправдываться, пивник! — притопнул ногой Марикс. — Когда тут появится мой отец, он заплатит за все, в том числе за кров, за стол и за беспокойство… А теперь я хочу ужинать, и побыстрей!
Нахальство мальчишки скорей позабавило, чем возмутило Ефима: ему живо вспомнился марктвеновский «Принц и нищий». Конечно, имелся большой соблазн осадить наглеца, а то и вовсе выставить странную компанию за дверь — но любопытный Фимин нос уже почуял восхитительный аромат неведомых загадок и тайн… Впрочем, Марикс отличался от его высочества принца Уэльского по крайней мере одним, притом весьма необычным, качеством.
— Э, да ты не торопишься; тогда мы сами! — недовольно буркнул он, а в следующий миг на Ефимовы глаза будто опустились две маленькие черные заслонки, отсекая его от остального мира…
— Какой ты все-таки злой, братец! — воскликнула Ласса при виде мягко завалившегося набок хозяина дома. — Неужели нельзя было…
— Он бы замучил нас своими расспросами! — дернул плечом Марикс. — И вообще, я ему ничего плохого не сделал. Каталепсия, сестрица! В таком состоянии он даже ушибиться не может… Пивник, приготовь нам трапезу.
Трикобыл опустился на корточки перед газовой плитой и принялся внимательно ее рассматривать.
— Гм… Забавная штуковина… Остроумно, ничего не скажешь, остроумно… — бормотал он. — Ну что же, попробуем…
Спустя полчаса ужин был готов. Пивник, преодолев смущение, прошелся по Фиминым закромам. Результатом этого стало некое блюдо — к слову, весьма выгодно отличавшееся от изначально задуманных макарон по-флотски.
— Чье это мясо? — подозрительно осведомилась Ласса, ковыряя вилкой в тарелке. Более практичный Марикс, не задавая вопросов, принялся за еду.
— Какое-то местное животное, довольно вкусное, если мне будет позволено высказать собственное скромное мнение… — смиренно отвечал пивник.
— Да? — Ласса покосилась на брата. — Ладно, я попробую, так и быть. Но если нам станет плохо, виноват будешь ты!
Трикобыл, только что положивший в рот очередную порцию, поперхнулся. Марикс вдруг хихикнул, кивнул на лежащего Фиму.
— Да ты не бойся, ничего с нами не будет. Этот человек не враг самому себе, чтобы питаться всякой дрянью, видно же.
Ласса начала клевать носом еще до того, как трапеза завершилась. Пивник разыскал чистое белье и постелил детям на хозяйской кровати — поскольку она была единственной в доме. К счастью, этот предмет мебели дальновидный Фима приобрел двуспальным, имея в виду поместить туда со временем некую симпатичную особу… Нашлись и лишние одеяла. Одним Трикобыл накрыл пребывающего в прострации хозяина, в другое укутался сам. Осторожно затворив дверь спальни, он приставил к ней пару стульев — и устроился на них, вытянув ноги, в полной решимости оберегать покой своих маленьких подопечных. Шляпу пивник снял и аккуратно положил на колени. Его толстые пальцы нервно погладили тулью. Там, в хитром тайнике меж двух слоев ткани, ждала своего часа вещица — страшная и абсолютно незаконная… Сказать по совести, он не должен был даже знать о существовании такого, не говоря уж об обладании! Но в свете последних событий вполне мог настать миг, когда… «Надеюсь, этого не случится!» — истово пожелал Трикобыл.
