— Ты ни за что не смог бы добраться до меня, если бы тебе не помог дряхлый волшебник, укрывший тебя он моего взора! — выкрикнул Кадур Куллу. — Но старый дурак проиграл! Он увидит, какая судьба уготовлена его пешке! Теперь тебя не спасут никакие чары!
Ликующий Кадур, глумливо хохоча, обрушивал удар за ударом на Кулла. Король изо всех сил противостоял Кадуру, уставая все больше и больше. Кулл не собирался сдаваться и готов был пожертвовать своей жизнью ради спасения мира, пускай у него был только один-единственный шанс!
Кадур усилил натиск и сильнейшим ударом отбил меч Кулла далеко в сторону. Устремившись вперед, он собрался длинным выпадом проткнуть атланта насквозь, но в этот момент Брул пнул его ногой, вложив в этот удар всю свою силу, всю свою ярость, всю свою ненависть. Не ожидавший с той стороны никакой опасности, Кадур пошатнулся и на секунду замер, балансируя и пытаясь сохранить равновесие. Но тут его нога поскользнулась в луже крови, натекшей из зарубленных Куллом колдунов, и лемуриец рухнул навзничь.
Этот момент навсегда остался в памяти атланта. Казалось, время остановило свой неумолимый бег: груды изрубленных трупов на полу, перекошенное лицо Брула, замерший в падении Кадур — и над всем этим сгущающаяся тьма, исходящая от черного сердца Верезаала, нетерпеливо змеящегося щупальцами на окровавленном алтаре. Голубое сияние заклятия Мельгилода стремительно тускнело, растворяясь во мраке. Еще миг — и оно исчезнет, рухнут последние границы между миром людей и запредельем ада. Никогда в жизни Кулл с такой силой не ощущал хрупкости человеческой жизни. Сама вечность распахнулась, объединив в сердце атланта чаяния и надежды людей, связав его с ними узами неизъяснимого родства, наполнив все его существо великой силой.
В голове Кулла вновь зазвучали слова древнего мага о том, что судьба мира находится на острие меча. И больше не ведая усталости, отчаяния или злобы, Кулл, словно поднятый неведомой силой, устремился к алтарю и, ухватившись обеими руками за крестовину своего верного меча, божественной молнией вонзил клинок прямо в сердце Демона в тот момент, когда погасло голубое сияние!
Воздух взорвался криком безумной ярости и боли, издаваемым Демоном, чье могущество человек даже не в состоянии вообразить. Казалось, вздрогнула сама земля. Как можно описать крик Повелителя Ада, почти получившего долгожданную свободу?
Атланта отшвырнуло далеко от алтаря, распавшегося на куски. Стены и потолок пошли трещинами, посыпались камни. Вертикально торчащий в сердце Демона меч раскалился добела и, став похожим на воткнутый в камень светящийся крест, вдруг взорвался безумной вспышкой света, рассеявшей тьму.
Сквозь туман в голове, вызванный многочисленными ранами и ударом, в последние мгновения перед тем, как провалиться в блаженное беспамятство, Кулл увидел невероятную картину: там, где только что лежало черное сердце, стремительно вспухал клубок ярчайшего света, состоявшего из великого множества огоньков. Это, наконец, обрели свободу души сотен людей, замученных Кадуром, который сейчас, визжа от ужаса, пытался на четвереньках бежать прочь. Но пришел час расплаты! Облако огоньков накрыло Черный Город. Раздался жуткий крик, словно душа проклятого Кадура была исторгнута из тела и разорвана на части. Да так оно, видимо, и было. На камне, где только что корчился гигантский лемуриец, больше ничего не было!
Кулл пришел в себя. С трудом поднялся на ноги и побрел смотреть, что сталось с Брулом. Изрядно помятый, с ранами на боку и ноге, Брул, однако, был жив, хотя и засыпан каменным крошевом расколовшегося алтаря. Подобрав с пола кинжал, атлант освободил руки и ноги друга из треснувших оков.
— Ты чуть не опоздал спасти мир, — строго сказал пикт и рассмеялся, обняв Кулла, у которого едва хватило сил улыбнуться в ответ.
Поддерживая друг друга, друзья отправились назад, оставив за плечами Черный Город.
