Она улыбнулась застеснявшемуся Рамарону и сама пригласила его войти, справедливо рассудив, что эльф с гномом уже достаточно освоились в ее чайной. Когда все трое уселись за столик, Кэриэль предложила ему различные напитки, а когда Рамарон растерянно уставился на нее, посоветовала ему, что выбрать, и ушла за угощением.
Пока они ждали заказанное, в чайную стали подходить эльфы. В древесном Ост-ин-Эдиле было немало таких уютных уголков, где можно было провести вечер, и в каждом из них обычно собиралась более-менее постоянная компания. Завсегдатаи чайной втайне поглядывали на редкого гостя-атани, на мальчишеской физиономии которого огромными буквами было написано простодушное «Вот здорово! Эльфы!», но старались не проявлять открытого любопытства, чтобы окончательно не смутить парня.
Вскоре пришла Кэриэль с подносом и стала разносить по столикам вазочки с крендельками и хрустальные чашечки для освежающих напитков. В воздухе запахло душистыми травами, заваренными в серебряных кувшинчиках, и пряностями, щедро добавленными в сдобу. Зазвенело серебро и хрусталь, с соседних столиков послышались негромкие мелодичные голоса эльфов, делившихся друг с другом событиями прошедшего дня. Затем кто-то из них снял со стены лютню, и в маленькой чайной зазвучала тихая песня.
Хозяйка сидела в компании с посетителями, словно была одной из них, но незаметно присматривала за своими гостями, то унося опустевшую посуду, то добавляя на столики напитки и лакомства. Во второй половине вечера она подошла к Рамарону и ласково осведомилась, все ли ему здесь удобно и что еще она может сделать для него.
– Все здесь – просто лучше некуда, прекрасная госпожа Кэриэль, – промямлил потрясенный таким обращением парень. – Я… я не знаю, как у вас здесь принято, прекрасная госпожа… но вы только скажите, как мне отблагодарить вас – и я все для вас сделаю. Как эти ваши друзья благодарят вас… вот за все это? – Его восторженный взгляд обошел маленькую чайную.
Кэриэль улыбнулась, словно ребенок, которого похвалили.
– Кто как может, – прозвучал ее нежный голосок. – Наши мастера дарят мне поделки для украшения чайной – вот, к примеру, мастер Фандуил подарил мне эту замечательную серебряную фруктовницу, и вон ту вазочку тоже. Женщины плетут мне коврики, салфетки, или приносят сюда что-нибудь вкусненькое, а наши лучшие барды, бывает, дарят мне песню. Я очень люблю слушать песни.
Выразительная физиономия Рамарона опечаленно вытянулась.
– Я не умею ни делать вазочки, ни плести салфетки. Я умею только петь песни, но не такие, как у вас, эльфов. Я был бы счастлив спеть для вас, прекрасная госпожа Кэриэль, но мои песни никак не могут сравниться с эльфийскими. Боюсь, что они только осквернят ваш слух, прекрасная госпожа.
– Песня, исполненная от чистого сердца, никогда не осквернит слух, – сказала ему эльфийка. – Спой мне, пожалуйста, свои песни – я буду рада послушать их.
Кэриэль подошла к недавно певшему эльфу и взяла у него лютню.
– Вот, – подала она лютню Рамарону. – Пой, пожалуйста.
Тот растерянно принял инструмент из ее рук. Однако, вся растерянность Рамарона улетучилась, едва он прикоснулся к струнам. Уже первые его аккорды прозвучали мощно и уверенно, даже властно. В маленькую чайную, где по вечерам звучали нежные напевы эльфов, ворвалась другая музыка – музыка атани. Никто из эльфийских музыкантов и не помыслил бы, что такой благозвучный инструмент, как лютня, может вдруг обернуться порывом бурного ветра, дерзким тугим парусом на штормовых волнах. В мир стучалась сила Второго Народа, недолговечного и плодовитого, беспокойного и непоседливого – новая сила, стремящаяся везде побывать и все успеть за ничтожный срок, отпущенный ей творцом Илуватаром.
И нолдоры поняли эту силу. Поняли и приняли – это было видно по их глазам, когда они слушали Рамарона. Его песни опирались об это понимание, словно орлиные крылья о воздух, и яростно устремлялись ввысь. Каждый вечер он слышал напевы Перворожденных и втайне проклинал себя за то, что никогда ему не спеть, как поют они – но сегодня эта публика была его.
Когда он закончил петь, все эльфы в маленькой чайной продолжали смотреть на него. В устремленных на него взглядах было одобрение, понимание, даже восхищение и много чего еще – и Рамарон вдруг отчаянно смутился и покраснел до ушей. Без лютни в руках он был обыкновенным мальчишкой-атани, еще не доросшим до своего таланта.
– Спасибо, Рамарон, – поблагодарила его Кэриэль. – Теперь мы знаем, что твой народ может рождать такие песни. Ты еще слишком молод, чтобы понять, что ты рассказал нам сегодня – и я желаю тебе, чтобы ты успел дожить до настоящего понимания. Это самое большее из того, что мне хотелось бы пожелать тебе.
– Сколько бы я ни прожил, мне все равно не стать таким, как нолдоры – Премудрые, – пробормотал он.
– Премудрые – это неточный перевод на атаньи, закрепившийся в исторических преданиях, – поправила его эльфийка. – На самом деле древнеэльфийское слово «нолдоры» означает «искатели мудрости». Ведь мудрость – это такая вещь, которой никогда не бывает слишком много. Гораздо чаще ее не хватает даже нам, нолдорам.
Она взяла у него лютню и повесила на стену. Было ясно, что после Рамарона сегодня здесь никто не будет петь. Друзья выпили еще по чашечке настоя, а затем простились с хозяйкой и ее гостями.
– Ты им понравился, – сказал ему Фандуил, когда они возвращались домой. – Теперь они всегда тебя примут.
***
Вскоре учитель поручил Фандуилу и Горму новую работу. Она была не срочной, но оба друга по давно заведенной привычке стали оставаться вечерами в мастерской и забыли про Рамарона. Несколько дней спустя, ранним вечером, когда у них еще вовсю кипела работа, дверь в кузницу вдруг отворилась и на пороге появился Рамарон.
– Ты что?! – ужаснулся Фандуил, узнав его. – Сюда нельзя посторонним!
– Какой же я посторонний? – удивился тот. – Я же ваш друг!
Быстрые глаза Рамарона с голодным любопытством обшаривали кузницу, перескакивая на пышущий жаром горн, на полки с заготовками, на скамейки, на угол с ветошью и ящики с металлическими слитками и обрезками. Увидев блестящий белый брусок на чугунной подставке, он шагнул к нему и протянул руку.
– Стой!!! – взвыл за его спиной Горм.
Рука Рамарона сама отдернулась от бруска.
– Я же только хотел потрогать… – растерянно пробормотал он.
– Потрогать… – передразнил его гном. – Я же только что вытащил эту чушку из горна! Еще чуть-чуть – и вспомнил бы ты сильмариллы Феанора!
– Да? – Рамарон опасливо покосился на брусок. – Что-то вас давно не видно в городе – вот я и решил зайти узнать, что у вас случилось.
