– Они плохо знают наши обычаи, – в качестве извинения пробормотал Приппис, бочком проскальзывая мимо старшего жреца в одну из арок и знаками маня за собой Дагмарида. Армаппис покинул зал с поистине удивительной быстротой.
Они оказались в тихой зеленой комнате, с потолка которой свисали какие-то синеватые растения, а по стенам вились другие – усыпанные крупными цветами.
– Дальше пойдете только вы, – предупредил Приппис, переводя дух и с благоговением оглядываясь. Дагмарид тоже осмотрелся и увидел, что цветущие плети кое-где перекрывают другие арки, ведущие еще дальше.
– Тебе нужно выбрать любую из них, – пояснил присмиревший Армаппис, которого все еще жег стыд. – А дальше… Тебе будет открыт твой Путь.
– Кого я там встречу? – спросил Дагмарид, с трудом удерживая Хапи. Тот, похоже, уже сделал выбор и рвался вперед. Подрастая с каждым днем, этот сын уштандарских подземелий вымахал так, что уже доставал юноше до плеча.
Нху-бици-ури переглянулись, явно пребывая в неуверенности.
– Никто не может сказать этого. Ты сам выбираешь арку и сам толкуешь все, что увидишь. Кто может знать лучше тебя самого, что именно тебе нужно?
Они сложили все верхние конечности в жесте, который заменял пожелание успеха, коротко попрощались и немедленно удалились, чтобы не мешать двоим друзьям сделать выбор.
Дагмарид подумал, что это очень странный способ предсказывать судьбу, пожал плечами и еще раз обвел взглядом помещение. Ему не хотелось уходить отсюда. Здесь было покойно и уютно. Зеленый свет струился сквозь растительные покровы, аромат цветов был сильным, но ненавязчивым. Даже Хапи присмирел и задумчиво сидел на полу возле своего господина. Дагмарид медлил. Ему почему-то казалось, что чем дольше он пробудет в этой комнате, тем лучше…
Он опустил голову и поймал взгляд Хапи, показавшийся ему лукавым.
– Долго ты еще собираешься томить меня голодом? – поинтересовался практичный товарищ Дагмарида. – Выбери местечко, где нам обоим не придется заботиться: тебе – о пище для ума, мне – о всякой прочей пище…
Дагмарид в ответ тихо рассмеялся, глубоко вздохнул и направился к центральной арке, больше всего заплетенной растениями. Он отвел рукой цветущие лозы (на него посыпалась разноцветная пахучая пыльца), а одну или две даже разорвал, потому что они мешали проходу. Хапи внимательно наблюдал за ним сзади и даже не думал помогать.
Арка была уже почти очищена, но Дагмарид все еще не мог понять, что за ней. Казалось, там все затянуто сплошным зеленоватым туманом. Юноша проскользнул под аркой и осторожно вдохнул влажный, пронизанный зеленым светом воздух. Хапи на удивление шустро юркнул следом, увидев, что за спиной Дагмарида проход вновь быстро затягивается ползучими лианами.
Юный бог сделал несколько шагов и остановился. Под ногами пружинил мох, в воздухе висели мельчайшие водяные капли. Перед ним оказалась стена – и в ней новая арка, увитая гибкими стеблями, и среди хрупких белых цветов, в центре их сияющего в полумраке венчика, на стене было выбито уже знакомое ему по фечилийским храмам изображение Древа.
Дагмарид долго смотрел на этот знак, пытаясь сообразить, для чего он здесь. Смутное волнение овладело им. Он изо всех сил дернул лианы, прорывая себе дорогу, шагнул – и почувствовал знакомое головокружение. Его тело, мгновенно рассеянное на миллиарды мельчайших частиц, оказалось на какие-то доли секунды размазано в межпланетном пространстве, а затем быстро и тщательно собрано снова в точности согласно снятой предварительно матрице. Он открыл глаза и неуверенно шагнул, чувствуя, что его собственные ноги еще не совсем ему повинуются.
Тьма неожиданно сменилась ярким, ослепляющим светом.
Это не был свет солнца, это был свет тысяч ярчайших звезд, ливнем летящий с неба и отражавшийся в водной глади. Перед Дагмаридом, разбитый бликами на несметное множество блестящих осколков, непрестанно переливаясь и изменяясь, до самого горизонта лежал океан. Вода откатывалась от берега и снова возвращалась, бросаясь под ноги пришельцу.
Дагмарид посмотрел на мелкие волны, лижущие землю у его подошв, потом поднял взгляд на безбрежную, никогда прежде не виданную, мощную массу воды – и потерял сознание.
Временами, мой повелитель, я задумываюсь о том, что же заставляет разумных существ намеренно творить зло. Не все из них одержимы душевными болезнями или доведены до предела отчаяния. Участь многих была бы даже завидной, если бы не мрачная тень, которую они вечно носят за спиной, напоминающая сложенные черные крылья или горб – странное уродливое бремя. Тень эта заметна немногим, и часто сами носящие не чувствуют ее, пока она не становится такой огромной, что распластывает их по земле. И задыхаясь под ее тяжестью, они не могут уже рассчитывать на спасение.
Шахимея означает лучезарная. Такой некогда увидел эту планету из космоса далекий предок блаженного Рансана, Дагмар, имя которого переводят как летящий на драконе. Он мчался среди звезд, и в зеркально-радужных крыльях несшего его благородного существа отражались дальние солнца. Наездник увидел возле одного из таких солнц – лохматого белого гиганта – шар, переливающийся подобно опалу, прекрасный, теплый, как будто сияющий изнутри. И спустившись, предок правителей Даренлара нашел на планете лазурный океан в берегах из базальта и мрамора, роскошную зелень, голубые, казавшиеся полупрозрачными горы и причудливые башни из разноцветных кристаллов, громоздящихся друг на друга в непонятном стремлении к небесам… Это были кристаллы граасса – минерала с загадочными свойствами, как будто бы призванными сблизить неорганический и живой миры. Именно благодаря открытию этого вещества позже стало возможно существование глейнеров – пространственных порталов для путешествий с планеты на планету, от звезды к звезде.
Дагмар решил поселиться на Шахимее, и при нем началось строительство Айен-Шайю дворца, который ныне считается величайшим чудом Даренлара.
Айен-Шайю – простирающийся без границ. Его изучению посвящены многие научные труды и архитектурные исследования. Одним из свойств граасса, кристаллы которого встраивались в витражи, мозаику, вплавлялись в изразцы и ажурные решетки, а то и просто закладывались в стены, является способность к воспроизведению, почти точному копированию окружающих его предметов. Число покоев Айен-Шайю со временем то умножается, то наоборот, сокращается, причем многие комнаты и галереи оказываются прямым или зеркальным отражением уже существующих, а многие – там, где сказывается влияние сразу нескольких крупных кристаллов, – представляют собой удивительные гибриды, измененные до неузнаваемости, но по-своему прекрасные. Некоторые из этих новообразованных помещений существуют по много циклов, некоторые – совсем недолго, а потом тают в воздухе на глазах наблюдателей и пропадают совсем или заменяются другими…
