Видимая беспорядочность и извилистость коридоров оказались обманчивы, и в конце концов он вышел к магической завесе, отделявшей галерею от Зала Шелка. Она рассеялась при его приближении, он вошел в фиолетовый сумрак, и глаза его различили множество мелких русел, по которым, как кровь по капиллярам, струилась магическая энергия, тропинок, по которым ползли, словно забавные насекомые, разноцветные искры, целые звездные скопления магических предметов… Он случайно наткнулся на стену и ощутил, как в глубине зала что-то дрогнуло, отзываясь на судорогу механизма, скрытого внутри этой стены. Он присмотрелся и разглядел выпуклый знак, который раньше, видимо, должен был приводить в действие какой-то автомат, но после многих циклов неподвижности расстроился и уже не работал. А потом Дагмарид отодвинул шелковый экран и уже обычным зрением увидел Бутон Обновлений, и прозрачную колбу в его середине, и странное белое марево внутри нее. Он шел между ширм вдоль обтянутых темным шелком стен, и бледная фигура в центре колбы делалась все яснее, хотя края ее все равно оставались размыты и туманны.
Ведьма плавала за прозрачной оболочкой, как будто подвешенная на невидимых нитях, ее белые глаза были открыты и слепо смотрели перед собой, а на уродливом лице лежала печать пугающего величия. Она была огромна, и тьме пришлось изрядно потрудиться, чтобы поместить ее внутрь колбы, предназначенной для существ совсем иной породы. Было ли это насмешкой или чем-то вроде попытки следовать ритуалу, Дагмарид не знал. Волосы ведьмы колыхались, словно за толщей прозрачного пластика все время дул ветер. Впрочем, возможно, так и было.
Дагмарид смотрел на Айгататри, чувствуя только жалость, потому что разум ее был уже разрушен комой, а вся колоссальная мощь – напрасна. Колдунья была жива, ничто на свете не могло уничтожить ее телесно, кроме существ, которых она извела первым делом, когда явилась в этот мир. По замыслу тьмы, ей предстояло занимать эту капсулу вечно, внушая жителям Галактики страх и нарушая их покой всплесками бунтующей, неконтролируемой энергии. Когда-нибудь один из таких бунтов мог бы уничтожить Даренлар…
Дагмарид протянул руку, очарованный и любопытствующий. Анкас, про который он успел позабыть, коротко звякнул о твердый прозрачный покров, и на блестящем наконечнике заиграл сочащийся сверху свет. Повинуясь неожиданному магическому импульсу, Айгататри смежила веки, а потом вновь подняла их. Взгляд ее стал почти осмысленным. Мгновение она и Дагмарид смотрели друг на друга, а потом в широкую щель под затянутым магической паутиной потолком скользнул Хапи и приземлился в зале, разметывая крыльями ширмы и шелковые экраны. Он принял блик Анкаса за призывный знак своего господина и явился на помощь. Огромные жесткие лапы, царапая, заскользили по полу, одно крыло легко мазнуло по знаку на стене… Еще прежде, чем вновь обернуться к Цветку, Дагмарид уже понял, что сейчас произойдет.
Лепестки Бутона поползли выше, плотно обхватывая колбу, внутри которой возник и все ускорял вращение аннигиляционный вихрь. Айгататри могла погибнуть лишь от встречи с драконом, а на свете нет машин надежнее, чем механизмы судьбы…
Спустя мгновение колба была пуста, и плотный туманный заслон над Шахимеей тоже вскоре развеялся.
И так случилось, что тьма и хаос не смогли разрушить то, что создавали многие циклы боги и смертные – Великий Даренлар. Он был сохранен судьбой для новых достойных дел, и даже расу драконов удалось возродить, хотя новые драконы, конечно, отличались от тех, что некогда погибли в схватках со слугами Айгататри. Грифоны, освобожденные от тягостной клятвы, вернулись на свою родную планету и долго оставались там, потому что сами назначили себе такое наказание за былую неосмотрительность. А когда срок этого наказания миновал, Джетсан, потомок Рансана, сын Дагмарида Вернувшего Драконов, ласково принял их в Айен-Шайю…
Сам же Вернувший Драконов и Хапи, которого теперь называли не иначе как Крылья Радуги, недолго задержались в Галактике после победы. Зазвездное марево, искаженное вторжениями тьмы, уже не могло служить Даренлару надежной защитой и требовало исправления. И молодой бог отправился туда верхом на своем драконе, а потом двинулся дальше в поисках родного племени, ибо умение сообща создавать миры привлекало его больше всего.
Божественный Анкас остался на Шахимее, его острие со временем само собой покрылось изысканной чеканкой, смысл которой может постичь не всякий. Подвиги Дагмарида и его потомков запечатлены там, и с каждым циклом узорная вязь становится гуще и тоньше, но – видят боги! – когда мой господин возмужает и достигнет расцвета, там и для его деяний найдется место.
Здесь кончается сказание об Айгататри, Дагмариде Вернувшем Драконов и Хапи по прозванию Крылья Радуги.
