— Пять лепестков, а не четыре сходятся в одной точке, а если головной лепесток меньше остальных, то и все шесть.
— В одной точке? — серьезно спросил ван Чех.
— Да.
— Это все равно ничего нам не дает, — причмокнул он, — мы не знаем кто она.
— Пойдешь к Пенелопе?
— Э-м-м-м, — я заколебалась. С одной стороны надо бы, с другой я была сильно не рада, что выбрала ее личное дело.
— Не хочешь — не надо. Я не злобный профессор, тем более, что одну тебя к ней пускать опасно, а сам я сегодня, что-то не в настроении выслушивать, что она там бредит… А какой был врач… А, ладно. Иди домой, Брижит, иди и спи. Если приснятся сны, записывай — это развивает фантазию и память. Отдыхай, потому что завтра мы все-таки пойдем к Пенелопе, а меня заждались очень сильно мои алкоголики…
Я вышла из клиники и пошла по дорожке прочь. До слез мне было жаль Виктора. И вообще он был очень хорош собой, когда был молод. Романтический такой герой, почти что рыцарь, недопринц какой-то. Почему "недо"? Потому что без коня… Я не уверена была, что видела конкретно его молодость в своем сне, но… этот молодой человек, был чертовски похож на Виктора, каким я его запомнила. Только волосы длиннее и гуще и нос не картошкой, а тонкий такой.
Каким тогда должен был быть в молодости доктор ван Чех? Я попыталась пофантазировать на эту тему. Выходил забавный кучерявый студент медицинского института, забавный, но не такой красивый, как сейчас.
Стоп! Я даже остановилась, как раз в воротах больницы. О чем это я. Я рассмеялась. Чего только в голову не взбредет с этими больными людьми!
На полпути от дома до больницы утром следующего дня со мной случилось непредвиденное. Дорогу мне преградил страшный тип. Я заметила его еще издалека: он шел, шатаясь, как живой мертвец переставлял ноги.
"Пьяный!" — подумала я и хотела переходить на другую сторону дороги, хоть мне и не надо было туда. Но пьяница тоже меня заметил и побежал навстречу.
Как назло, на улице не было ни души! Меня сковал ужас, я не стала противиться судьбе и стояла, как вкопанная. Была надежда, правда очень слабая, что он реагирует только на движущиеся предметы и меня недвижимую не заметит.
Чудовище с размаху рухнуло передо мной на четвереньки и продемонстрировало почти весь ассортимент вчерашней закуски. Я отскочила назад, от омерзения свело челюсти.
— Простите, — промямлило существо. Человеческим оно было когда-то давно. За это говорили следующие признаки: оно было прямоходящим, верхние конечности оканчивались кистями с противопоставленным большим пальцем, головная часть ратовала за то, что мозговой ганглий у этого венца творения самый большой из всех животных. В остальном он походил на добротного хряка: большой, мясистый, глазки маленькие, слезящиеся, заплывшие в складках лица. Губы были разожжены, на них остался кусочек сосиски, который существо не сплюнуло.
Мне было отчаянно противно, но отчего-то я стояла рядом и любовалась всей глубиной падения моего нежданного знакомца.
— Помогите, — слабым голосом с сильным перегаром умоляло существо.
— Вам плохо? — дурацкий вопрос. Нет, черт побери, он от хорошего самочувствия на четвереньках ползает.
— За мной гонятся. Черти, они бегут. Они гонятся за мной, — существо тряслось от страха, — я маму похоронил, я папу похоронил, я брата месяц назад схоронил, — существо упало на руки и зарыдало.
Из-за волны отвращения и гадливости робко показалось сочувствие.
— Так, кто за вами гонится? — спросила я.
— Черти, — существо заоглядывалось, — они и меня хотят утащить. Я же пьяница, они меня заберут. А все жена — стерва — она их посылает. Она ведьма, представляете, она ведьма! Она умеет вызывать чертей!
Ох, все более-менее понятно.
— Поднимайтесь, — как могла ласковее сказала я. — я отведу вас в безопасное место.
— О! Они везде найдут меня, — трагически заламывал руки алкоголик.
— Или вы идете со мной в безопасное укрытие, или меня не волнует: на дыбе они вас вздернут или в горящем спирте сварят, — фыркнула я.
Существо перестало рыдать и выкручивать себе суставы и задумалось. Давалось ему это с трудом, но, надо отдать должное, он старался. Я засомневалась, что он знает, что такое дыба, а горящий спирт в его состоянии может быть крайне привлекательным.
— Я иду с вами, — он гордо поднялся на ноги, выпрямил спину, поднял голову… Ну, древний герой ни больше, ни меньше! И рухнул на обочину в траву.
— Я встану сейчас, — сказало чудное видение и захрапело.
Доктор ван Чех смотрел на меня сурово, но смеха сдержать не мог. Его басовитые раскаты отталкивались от стен и гасли на потолке, некоторые особо удачливые и громкие вылетали в окно.
— Ты, как маленькая, с пола в рот! — комментировал он, — И как ты вообще его утащила? Он же вон, какой огромный, а ты вполне себе хрупкая девушка.
— Ну, как-то утащила, — недовольно огрызалась я, сваливая бесчувственное тело на пол приемного покоя.
— Вот кто тебя учил обращаться так с людьми? Он хоть и алкоголик, но все-таки человек, — с упреком улыбался доктор.
— По виду разве что? — буркнула я.
— Суровая маленькая Брижит, — ласково улыбнулся ван Чех. Он подошел к стойке медсестры и нажал зеленую кнопку, — Будет с тебя, натаскалась. Сейчас санитары его быстренько положат нормально и вымоют и вообще.
— Я бы тоже с удовольствием помылась.
— Понимаю, — доктор брезгливо покосился на пациента, — Черти, говоришь, за ним гонятся. Еще один алкаш на мою бедную хрупкую шею, — ван Чех потер свою "лебяжью" шейку мощной ручищей.
— Могу предложить тебе душ в женском отделении. После такого обязательно надо бы помыться, постираться бы тоже не мешало, но тебе не во что переодеться.
— Не во что, — согласилась я, — не важно: помоюсь и уже хорошо.
Прибыли санитары и невозмутимо уложили мое сокровище на каталку. Сокровище всхрапнуло и тихо зачмокало.
— Соску просит, — откомментировал ван Чех и расхохотался.
Меня снабдили полотенцем и сопроводили в душ. Я плескалась себе в душе, пока не почувствовала чье-то присутствие. Это меня нервировало.
— Кто тут? — задала я вопрос в пустоту. Перед глазами замелькали черно-белые кадры фильма "Психо". Естественно мне никто не ответил. Я подумала, что неплохо бы выйти, но моя одежда за пределами душевой кабины, то есть там, где стоит некто. Внезапно меня посетила мысль.
— Пенелопа, это вы? — ответом мне слышна была тишина и сдавленный смешок.
— Кукбара? — в третий раз спросила я.
— А вот теперь ты совершенно права, девочка, — ласковый грудной голос отозвался мне. Я выключила воду.
