— Да, — говорит она наконец, — я попала в компанию человека, за которым гонятся какие-то нелюди. Зачем ты им, Ледоруб?
Ее рыжие волосы, послушные дуновению ветерка, развеваются, привлекая к себе внимание. И скорее всего, при свете дня окажется, что у нее карие глаза. Меня это мало сейчас заботит, хотя не скрою — фигура у нее отменная. Черные люди с красными глазами. И с седыми волосами.
— Я спрашивал у них, но ответом мне было молчание. Возможно ли, что ты знаешь о них что-то?
— Нет, — отвечает она, заставляя свою лошадь перейти на рысь, — но если ты правдив, нам действительно не помешает побыстрее добраться до города.
Конечно же, она не скажет мне о цели своего путешествия. Да и зачем? Начинает помаленьку светать и далеко-далеко, на горизонте, показывается крохотная точка — это Текарам. Отсюда, с возвышения, на котором мы оказались, видна почти вся лента извилистой пыльной дороги, окаймленной редкими перелесками и маленькими поселениями. Если свернуть вглубь вольных земель, то можно провести немало чудных часов, наслаждаясь синевой чистейших озер, пением свободных птиц… Правда, последнее время мне удается делать это все реже и реже.
Для верности оглядываюсь на пройденное расстояние — не преследуют ли нас черные люди, лица которых хранят безразличное выражение, а голоса одинаковы и монотонны? Может быть, где-то в отдалении и движется облачко пыли, но пока я не могу его видеть. Что ж, поживем — добра наживем.
— Мэлина, ты не устала? — спрашиваю я, ведая, что народ предгорий не проводит пол-жизни в седле.
— Немного, — она слегка колеблется, отвечая.
И теперь я замечаю ее странный взгляд. Ну да, мое лицо несколько обтрепалось за то время, что я работаю на самого себя искателем неприятностей на свою голову. Но тело осталось таким же крепким и выносливым, там, где дело касается неприятностей с людьми. Или приятностей. Но это уже лирика, хотя я начинаю жалеть, что отказал в свое время полутора десяткам красавиц. Но что они могли мне дать _тогда_, когда я еще не утолил свой жажды по новому, по неизведанному?
— Мне рассказывали о тебе и я видела гравюры с твоим изображением.
Хоть одна приятная новость… А глаза у нее действительно карие.
— Веселый Ледоруб, — продолжает она, внезапно разговорившись, — это не твое настоящее имя и не то имя, под которым мой народ знал тебя. Твое лицо стало одним из самых уважаемых. Разговоры, разговоры… Чем же ты смог убедить людей в своей чести?
Я пожимаю плечами, что тут скажешь… Врожденных способностей к новому у меня не отнять, а как иногда хочется, чтобы не было позади двух десятков лет жизни, в которой ты — один из немногих знающих.
— Ну так что? — спрашивает Мэлина, видимо задавшись целью выведать ответ. — Я слышала, ты можешь творить чудеса. Приспособление, которое убивает на расстоянии, и много человек сразу…
— Это не я придумал, — перебиваю я.
Пришпориваю Роберта, заставляя спутницу сделать то же со своей лошадью. Ей вовсе не улыбается встретить черных людей. Но она продолжает настойчивые расспросы:
— Мне рассказали, что мало кто может сравниться с тобой в хитрости.
Теперь я уже совсем не рад, что она досталась мне в попутчицы. Но, что делать, не бросать же ее на пол-пути?
— Люди много придумывают.
Это несколько охлаждает ее интерес к моей персоне, хотя, наверняка, это временно — слишком неуверенно я оправдываюсь. Однако же, пока мы скачем молча, прерывая бег лошадей только для того, чтобы дать им короткий отдых. Если отъехать от Текарама Флорентийского на несколько дней пути, то можно увидеть верхушки горной цепи, к которой хотели увезти меня черные люди. Это — великая горная равнина, о которой сложено много песен.
— Ты слышала о тонгхатах?
— Да. Ты подозреваешь черных людей? Это не они.
Об этом я уже знаю, но, возможно, я смогу найти новую информацию там, где совсем не жду.
— Расскажи мне о них, — прошу я и долго, так что успевает заметно приблизиться Текарам и склониться к горизонту солнце, вслушиваюсь в ее неторопливый рассказ, который полон подробнейших деталей. Когда-нибудь я напишу книгу о вечных странниках, которые не ведают границ времени.
Когда она наконец завершает повествование, я слышу заключительные слова, которые несут в себе загадку.
— За последние годы никто не встречал тонгхатов. Последнее упоминание в рассказах относят ко временам раздела земель.
Это значит — они обрели, наконец, покой? Или их род растворился в людской массе? Мне этого никогда не узнать, как и многим до меня.
Сейчас мне нужно одно — новый меч и отдых.
— А где ты остановишься? — интересуется Мэлина.
* * *
Я открыл глаза, хотя чувствовал на веках жар солнца, которое упрямо двигалось к зениту, проникая своими лучами в окно. Рядом еще спала Анна, улыбаясь чему-то во сне. Я вспомнил, что надо позвонить Генри Джейру. Накануне вечером я так и не сделал этого, будучи занят ужином и Анной, которая его приготовила.
Шлепая босыми ногами по полу, я добежал до ванной, умылся и спустился за утренней газетой. Читать я ее не стал, важный звонок дожидался своей очереди уже целые сутки, терпеливо вынося мои отсрочки.
Я схватил трубку и набрал номер, оставленный представителем концерна. Запоздало я подумал, что стоило бы сначала сделать несколько набросков, раз уж был выходной и на работу можно было не ехать.
— А-а, Кит, привет! — закричал Джейр в трубку, и голос его ясно давал понять — мы старые приятели, которые не виделись много лет. — Ты обдумал наше предложение?
— Минутку, — пробормотал я, поморщившись — все-таки сон отупляет, — а в чем оно собственно состояло?
Минуты три он рассказывал мне о концерне, который представляет, но все это я уже слышал из его сообщения на автоответчике. Наконец он добрался до сути дела.
— Нам нужен такой сценарист, как ты — талантливый и со свежими мыслями! Мы составим потрясающий контракт и ты станешь самым богатым сценаристом за всю историю кино!
После этих слов я расслабился — нам с Анной не страшны братья Грин. Почему стоило их вообще бояться? Да потому, что в то утро я проснулся с осознанием факта, что Веселый Ледоруб уже перерос масштабы комикса, это было что-то более крупное, более подробное. Теперь я бы должен был согласиться с Анной — для комиксов это не подойдет. А вот для сценария…
— Сколько? — не раздумывая спросил я, чувствуя нежное тело Анны, которая прижималась ко мне. Увлеченный рассказом бойкого Генри, я не заметил, что она проснулась и стоит рядом, греясь в лучах летнего солнца. Великолепное тело, которое досталось мне, как самому активному завоевателю.
