В данном случае происхождение Хируко от живого человека сыграло с Сасори злую шутку. Будь марионетка деревянной, атака Гурэн пропала бы втуне. Нити чакры, которыми кукловод управлял марионеткой, и откликающаяся на это управление живая ткань — и вот Хируко закристаллизовался, не успев продемонстрировать ничего из своего богатейшего арсенала. Сасори дёрнулся внутри, пытаясь освободиться, и его кукла распалась блестящей пылью.
— Теперь, я так понимаю, моя очередь, — голос Сасори, который открыл своё юное лицо, стал значительно мягче и мелодичнее. Из его рукавов выскользнули свитки.
Орочимару чуть не выдал себя, подавшись вперёд, чтобы лучше разглядеть происходящее.
— Что? — удивлённо воскликнул красноволосый кукольник, когда у него не получилось призвать ни одной своей марионетки.
— Что-то не так? — ехидно спросила Гурэн.
Орочимару видел, что в первую же атаку приёмная дочь вложила довольно много чакры, не размениваясь на «пробу сил и разогрев». Ловушка с каверной позволила им ещё и отойти от стандартного ведения боя, когда скрывающимся шиноби, чтобы их не обнаружили враги, требовалось практически остановить ток своей чакры. Отсюда среди ниндзя и практиковались приветственные разговоры и несколько простых пробных атак сюрикенами или тайдзюцу, чтобы постепенно ускорить ток в кейракукей и подготовить каналы для более мощных техник.
Сасори не ответил, но понял, что по какой-то причине не может воспользоваться своими свитками, снял плащ, оставшись в одних штанах, и обнажил до половины своё кукольное тело. За спиной, напоминая скелет крыльев летучей мыши, выдвинулись лезвия. Вместо брюшины в кукольном теле была ниша, заполненная тугими кольцами крепкого даже на вид металлического троса, острый конец которого, капая фиолетовым ядом, опасно шевельнулся.
— Что ж, раз я не могу использовать других кукол, то использую себя, — усмехнулся Сасори, ринувшись в атаку и не давая Гурэн ни секунды, чтобы снова повторить свою технику распыления кристалла, для которой требовалось определённое сосредоточение.
Несколько минут Гурэн уворачивалась, демонстрируя чудеса ловкости и крепость кристальной брони. Но Орочимару знал, что его приёмная дочь всё это делает не просто так, а заманивает кукольника в заранее подготовленную зону посева кристальных цветов. Наконец Сасори вступил в нужную область, и его ноги были захвачены. Это дало Гурэн несколько мгновений, чтобы закончить технику, и её противник был заключён в кристальную темницу. Причём из-за того, что «темница» была в разы меньше, чем обычно, так как эту технику его приёмная дочь применяла для заключения групп шиноби в кристалл, и тот мог достигать диаметра в километр, то стены получились очень толстыми. Настолько, что куклу Сасори практически раздавило, не давая ни шанса, ни какого-либо манёвра для освобождения.
Орочимару сам когда-то помог Сасори почти до конца стать куклой. Его заинтересовали эксперименты Красного Скорпиона, который на момент их знакомства уже избавился от своих ног и рук, заменив те на кукольные протезы. Сейчас единственной живой частью кукольника оставалось запечатанное в специальный контейнер сердце с очагом чакры и привязанная с помощью запретной техники душа.
Сосуд с живой частью Сасори пульсировал внутри кристалла.
— Кажется, и я оказалась для вас очень неудобным противником, Сасори-сан, — довольная собой, хмыкнула Гурэн, прислонившись к многогранному кристаллу нежно-малинового цвета. — Меня зовут Акира Гурэн. И я приёмная дочь вашего создателя — Орочимару-сана.
Часть 3. Глава 12. Без права на ошибку
— Кажется, мы остались одни, Итачи-кун, — сменил тон Тоби, заговорив баритоном после того, как пещеру разделила непрозрачная стена кристаллов Гурэн.
— Неужели ты решил сбросить свою маску? — спросил Итачи. Слова он намеренно стал произносить выше обычного. — Может быть, мне тоже снять свою?
Обито наклонил голову, словно задумавшись.
— О чём ты? Ты что, не Итачи? — озадаченно протянул отступник клана Учиха. — У тебя странная чакра… Кто ты?
Сила ниндзя в его скрытности и внезапности.
Им надо было сделать так, чтобы Обито и не подумал никуда слинять из пещеры. В надёжности барьера против Камуи у них были серьёзные сомнения. Никто из них не знал полный спектр возможностей этой способности и каким законам мироздания та подчиняется. Из свитков или из других миров-сателлитов* призыв был невозможен. Точнее, из-за искривления подпространства в их ловушке, призыв должен был осуществляться в пустую пещеру, тогда как они находились в другом её измерении. Но был ли выход из этой ловушки для Обито? Непонятно. Провести исследования они не могли. Орочимару сделал расчёты, но и у него выходило «пятьдесят на пятьдесят». А значит, права на ошибку не было.
План, как всегда, был безумным и дерзким.
Как сказал Кабуто, в госпитале имелись архивы с образцами крови всех шиноби Конохи. Это было необходимо для идентификации в случае смерти, а также потому, что многие медики могли подделывать трупы. В случае с их кланом все спасённые дети не были даже генинами, поэтому их образцов в базе не было. Единственный шиноби, личность которого оставалась под сомнением после гибели клана Учиха, был сам Итачи. Его подделанный в своё время няко-ниндзя труп настолько обгорел, что он был опознан по некоторым личным вещам и номеру на хитай-ате.
В конце двенадцатого месяца Кабуто выкрал из архивов образец крови Нохара Рин. Шисуи и Итачи были против нечестивого воскрешения девушки, которое предложил Орочимару, чтобы сбить с толку Обито. Но они всё равно воспользовались её образцами. Клонирование клеток той крови и принудительная их циркуляция позволили создать псевдо-очаг чакры Рин. Нечто подобное проделал в своё время Орочимару со своим напарником Сасори. Разве что в том контейнере, который лежал в заплечном рюкзаке Итачи, не было души.
— Сними маску… — взволнованно попросил Обито.
— Ты первый. Я должна убедиться, — используя по отношению к себе слова женского рода, попросил Итачи**.
Рука Обито дрогнула, но тот стащил с себя оранжевую маску с одним отверстием. Левый глаз был прикрыт, а правая половина лица была сплошным шрамом.
— Обито-кун… — изображая волнение, прошептал Итачи. — Это всё-таки ты…
— Рин? Ты ведь Рин, верно? — сделал к нему шаг Обито.
Итачи было даже жаль своего бывшего соклановца, столько безумной надежды было в его голосе.
— Не подходи. Твой напарник сказал, что ты хочешь убить меня, — остановил он.
— Но… Как? Как ты могла остаться в живых? Я же видел… Я сам видел… Я…
— Я выжила. Так получилось. Меня похитили шиноби из Тумана. Они хотели запечатать в меня трёххвостого биджуу. Но Какаши и отряд АНБУ нагонял их. Среди них была девочка. Насколько я поняла, она была из клана, которые меняют лица. Она посмотрела на меня и стала… Как я. Со мной остались двое шиноби, а остальные решили подготовить Какаши и остальным ловушку… После того раза, когда… Меня похитили и ты… и Учиха Обито умер, я… Я стала сильнее. Я пообещала себе, что больше никогда… Я убила своих охранников, выплюнув в них иглы с ядом. А потом побежала к Какаши, чтобы предупредить его о ловушке. Но… Было слишком поздно. На то место пришли туманники, и я скрылась. Не знала, что делать, как быть. Потом заболела… Меня подобрали родители моей названной сестры. Выходили. Я хотела вернуться в Коноху, но… Меня могли посчитать отступницей. Какаши… Он же убил меня… Чтобы я никому не досталась. А значит… Да и не к кому мне было возвращаться… — играя свою роль, поведал Итачи «историю Рин».
Даже без шарингана можно было понять, что Обито в глубоком шоке от этого рассказа.
Кабуто поработал в архиве и выяснил, что Рин была сиротой. Видения Шисуи очень помогали переплетать правду и вымысел. А в искусстве выдавать ложь за истину даже в клане Итачи не было равных, да и годы шпионской деятельности приносили свои плоды.
— Что ты подарила Какаши на нашей последней миссии? — хрипло спросил Обито.
