— Трое. Сначала сарайчик Индекса, а теперь это. Почему бы тебе просто не переписать их всех?
Это застало Джейм врасплох. — Такое никогда не приходило мне в голову. Все говорят, что память надёжней.
— Только не в тот момент, когда некоторые переполненные энтузиазма холмовики только и ждут, чтобы подравнять тебе череп (снять скальп). Насколько я могу судить, люди годами выстраиваются в очередь, чтобы это сделать. Нет уж, будь добра, мы воспользуемся пером и бумагой.
Джейм позвала Руту. Во время последовавшей за этим охотой за писчими принадлежностями все в казармах оказались в курсе дела. В дополнение к именам Заречья, которые Джейм уже знала, у всякого кадета Норф нашлась какая-нибудь тётушка или дядюшка, или троюродная кузина, которые служили в Южном Воинстве или были в командировке, и чьи имена они хотели бы записать. Действо переместилось вниз, на обеденный стол в столовой и затянулось до глубокой ночи. Прибывали офицеры и сарганты. Не все из них одобряли рукописное слово, но никто не хотел, чтобы его пропустили.
— Я вовсе не собиралась обременять тебя чем-то столь сложным, — сказала Джейм, разглядывая растущую паутину имён и связей между ними.
— Всё в порядке. Я только получу удовольствие, делая чистовой экземпляр. — Он поглядел на неё сквозь свою чёлку белых волос со странной, едва ли не застенчивой улыбкой. — Приятно чувствовать себя полезным.
VК тому времени, когда они наконец закончили, было уже далеко за полночь. Джейм отправилась в постель слишком уставшей даже для того, чтобы полностью раздеться. Ей снилось, или так ей казалось, какое-то движение на том конце общей залы покоев Грешана. Жур носился туда-сюда, натыкаясь на всё подряд, и было что-то ещё, быстро-быстро стучавшее гал-лумп, гал-лумп, гал-лумп.
Суматоха пересекла зал и ворвалась в её собственные покои.
— Чтоо…? — сонным голосом спросил Киндри.
Джейм ничего не ответила. По ней как раз галопом пронёсся Жур, его лапы угодили прямо в ямку её живота.
— Уфф!
Рокочущее громыхание барса и что-бы-это-ни-было закружило вокруг её тюфяка, затем нырнуло под одеяла, по обе стороны от неё, оба мурлычут. Она ощутила мягкий мех Жура справа, а затем щетину слева. Последняя жгла ей руку и бок.
Наконец-то проснувшись, она отшвырнула покрывало в сторону и перекатилась на ноги. Жур метнулся прочь у неё с дороги. Упавшее одеяло накрыло её второго нежданного соседа по постели и принялось бурлить, как будто тот пытался вывернуться на свободу. Жур бросился на него, затем отскочил назад, пока неведомое создание искало путь наружу.
Джейм мельком увидела нечто около трёх футов длины, сильно напоминающее собой толстый, скрученный в рулон ковёр с тяжёлой, белой бахромой по краям и управляемый своей собственной волей. Оно так же имело не меньше девяти, бьющих воздух псевдо ног. Затем оно, извиваясь, выпрямилось и поспешило к двери быстрой серией волнообразных движений. Жур наступал ему на пятки.
— Что? — снова спросил Киндри, с открытым ртом сидя на постели и поражённо глядя на происходящее.
— Вирма вывелась!
Джейм схватила свою куртку. Она добралась до лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, как тёмный ползун скачет вниз по ступенькам, свернувшись в тугой шар. Бахрома и боковая щетина поддерживали его в вертикальном положении. Его спину покрывали длинные, мягкие волосы, а кожа была разделена на отдельные вихри радужных цветов, которые переливались в отблесках ночных огней, когда создание с грохотом проносилось мимо.
К тому времени, когда она спустилась вниз, Жур и бывшая вирма, которая теперь превратилась в нечто, больше напоминающее собой гигантскую гусеницу, радостно выскочили на тренировочный квадрат.
Руку и бок Джейм жгло острой болью. Она распахнула рубашку и обнаружила там ряд из покрасневших рубцов.
— Она всё ещё ядовита или, по крайней мере, отчасти.
Рядом с ней у перил возникла полуодетая Рута.
— Остановите их, леди! Оно собирается убить вашего барса!
— Я так не думаю.
Гусеница и кошка одновременно встали на задние ноги (или лапы) и принялись мутузить друг друга, но при этом когти одного были спрятаны в ножны, а ядовитые усики другой отведены назад.
— Они просто играют.
Появился Горбел, голый, под своим поспешно накинутом халатом. Он издал удовлетворённое ворчание и двинулся к играющей паре, в руках зажато готовое к бою короткое копьё.
— Нет!
Раздался выкрик из-за спины Джейм. А затем её оттолкнула в сторону гномоподобная фигура, утопающая в безвкусно цветастой куртке. Серод с трудом перевалился через перила и метнулся наперерез Каинрону. Мгновение, они боролись за копьё, потом Горбел оттолкнул его прочь, прямо на Джейм, которая тоже рванулась вперёд. Они с Южанином упали, запутавшись в складках Куртки Лордана. Трое, что за вонь…! Она услышала пронзительный свист боли бывшей вирмы, которому вторил крик Серода. Горбел стоял над пришпиленным, извивающимся перевратом, отбиваясь от Жура черенком копья.
Прибыла Шиповник. Джейм толкнула Серода ей в руки, сказав: — Держи его, — а потом бросилась на Горбела.
— Вы что, все рехнулись? — пропыхтел Каинрон с земли, на которую она его сбила. — Это же тёмный переврат!
Джейм высвободилась и аккуратно выдернула копьё. Оно пронзило создание скользящим ударом в бок в районе среднего грудного сегмента, который выглядел болезненным, но вовсе необязательно был фатальным. И опять, что она знала об анатомии подобной твари? Яд разъел большую часть копейного острия. Избегая раны, она осторожно коснулась ползуна. Он вибрировал под её ладонью. Несмотря ни на что, он продолжал мурлыкать. Она завернула его в свою куртку и взяла на руки.
— Ты никогда не позволяешь мне хоть что-нибудь убить, — проворчал Горбел и затопал обратно в свои покои.
Джейм отнесла свернувшегося у неё на руках тёмного переврата обратно в покои Грешана и устроила поудобней в ящике, где он зимовал. Сон однажды уже вылечил его, когда Тори погрузил один из своих кинжалов прямо ему в голову. Возможно, это случится снова.
Выйдя из комнаты, она обнаружила Шиповник, держащую в руках Куртку Лордана.
— Где Серод?
— Он свалился без сил. Обезвоживание, недоедание и истощение — вот диагноз твоего кузена. Быть может ещё и небольшая пневмония. — Она говорила с безразличием одного из тех, с кем подобное вряд ли может случиться, как будто всё это было следствием нравственной гнилости. — Мы отнесли его в лазарет и я поставила охрану. Он больше не сможет ускользнуть обратно через дверь или окно.
