Отстранившись от Литаурэль, мужчина обвел взглядом преобразившуюся поляну. От погасших костров к небесам устремлялся белесый дым. Вокруг алтаря на зеленеющем покрывале из трав разноцветными пятнами лежали женщины. Одни не подавали признаков жизни. Другие надрывно дышали. Третьи хватались за грудь, словно пытались поймать выпрыгивающее сердце. Чуть поодаль, за развалившимся кольцом белели одежды Нерожденного. Мужчина склонялся над чем-то, но Лутарг не мог разглядеть над чем именно. Вокруг него, извиваясь всем телом, кружил желтый змий. У самой кромки деревьев застыла четверка тресаиров. Молодой человек решил, что они так и не сдвинулись с места. Стояли там же, где они видел их до входа в круг.
Лутарга страшно поразил тот факт, что ни от кого из увиденных не исходило угрозы. Женщины были попусту лишены каких-либо желаний, кроме как отдохнуть и набраться сил. Тресаиры источали некое подобие радости, что молодой человек объяснить не смог. Риан же тонул в омуте страха и боли, причем насколько сильных, что мужчине они казались непереносимыми.
Убедившись в том, что нет необходимости защищаться от чего-либо, Лутарг вернулся к странно притихшей Литаурэль, что прижималась к его груди.
- Как ты? - прошептал он в девичью макушку.
- Хорошо, - просопела она в мужской торс, не найдя в себе сил оторваться от него.
- Давай спустимся отсюда? - предложил молодой человек, погладив темные локоны, струящиеся по женской спине.
- Если хочешь…
Он хотел. Проклятый алтарь жег ноги.
Подхватив Истинную, Лутарг спрыгнул с черного камня. Она так и не разняла рук, когда он поставил ее на ноги. Продолжала обнимать и прятать лицо, словно боялась встретить его взгляд.
- Лита. Посмотри на меня, - попросил мужчина, желая увидеть изумрудную зелень ее глаз.
Так хотелось окунуться в тепло ее взгляда. Поверить, что она прежняя - его Литаурэль.
Девушка послушалась и несмело подняла голову, а в Лутарге заклокотал радостный смех. Открытая, чистая, такая, какую встретил. Та, которую не собирался отпускать.
- Что? - недоумение сквозило в ее взоре.
- Потом, - прошептал он, легонько чмокнув в лоб. - Все потом.
Она кивнула и, опустив руки, ухватилась за его ладонь. Вместе они подошли к горюющему Риану. Вместе склонились над призрачным телом Нерожденной. С безграничной печалью из мужчины вырвался рьястор. Лутарг ощущал его боль, как свою собственную. К нему вернулось видение стихий - мать, рыдающая над телом отца.
- Ее можно спасти, - услышал молодой человек тихий шепот Литаурэль. Две головы взметнулись - одна чернявая, другая светящаяся голубизной.
- Как? - Лутарг озвучил немой вопрос, стоящий в синих глазах Нерожденного.
- Ты должен поделиться, - ответила Риану тресаирка. - Имеющегося у тебя, достаточно для двоих. Отказавшись от собственных сил, спасешь ее. Иначе никак.
Риан провел рукой над почти невидимым лицом сестры прежде, чем спросил:
- Что мне делать?
Литаурэль опустилась на колени рядом с той, что дала жизнь ее народу. Тонкие пальчики легли на мужскую руку, направляя ее.
- Пусть твое сердце скажет, что для него важнее всего, - дыханием ветра сорвалось с девичьих уст, а в глазах Рожденной с духом заалело пламя.
Лутарг рванулся к Литаурэль, но был остановлен Повелителем стихий. Дух, требовательным желанием, врезался в него, проникая под кожу и останавливая. "Не смей мешать", - взвилось внутри молодого человека. Не препятствуй попытке помочь!
Риан тем временем положил руку на грудь Нерожденной. Бесплотный дух вновь обретал очертания.
***
Со слезами на глазах Сальмир смотрел, как женщина убивается над телом возлюбленного.
Кто сказал, что мужчины черствы? Что они не способны плакать? Что над ними не властно горе?
Калерат ощущал влагу, застилающую взор. Рожденный с духом скорбел так же сильно, как убитая несчастьем женщина, потерявшая самого дорогого для нее мужчину. Собиратель тел сокрушался о лучшем друге, столь многому научившем его. Он оплакивал великого предводителя, которым Антаргин являлся для всех тресаиров.
К Лурасе Истинный не приближался. Не мог! И виной тому был страх. Сальмир боялся, что сделает только хуже. Боялся попытаться оторвать ее от неподвижного Перворожденного. Казалось, тем самым он лишит жизни и ее.
Робко заглянувшему в дверь Тримсу, калерат ответил твердым: "Не входи". Предупреждение читалось во взгляде. Мужчина не хотел разговаривать с братом при дочери вейнгара. Вполне вероятно, что сказанное Рожденным с духом расстроит ее еще больше.
Осторожно ступая, Сальмир стал пятиться к выходу. Тело Антаргина не давало ему покоя. Ведь его не должно быть здесь, но оно есть, а значит и тела остальных тресаиров могут оказаться переброшены из Саришэ в большой мир. Тримс подтвердил догадку. Исчезли только ротулы, все Истинные находились в замке. Сокращение застало их в собственных постелях.
В миг, когда Сальмир решил отправить брата в подземелье Рианы, из комнаты раздался взволнованный крик.
- Дышит! Он дышит!
Справившись с остатками сонной дремы, сияющий лик Гардэрна наконец появился на горизонте. Сегодня он припозднился, ибо пасмурное небо долгое время скрывало проснувшееся светило от людских глаз. Сияющими лучиками его тепло устремилось в мир, а сам солнечный бог обратил взор на унылую крепость, каменной кладкой стремящуюся к затянутому облачной дымкой небу в Трисшунских горах. Под кровом серой громады еще царил полумрак, который яркое солнце поспешило развеять, заглядывая в распахнутые зевы арочных окон и просачиваясь сквозь дверные цели. Любопытный взгляд светлого божества не встретил ни единой живой души. Все словно вымерли, ушли в подземное царство Аргерда, и внутри Шисгарской крепости поселилась зловещая тишина.
Побликовав на зеркалах, подернутых дымкой застарелой пыли, прогулявшись по нескольким пустующим комнатам, Гардэрн решил найти занятие поинтереснее и развернулся к зеленым кронам деревьев, оттеняющим скальную серость пестротой разнообразного покрова. Под сенью листвы он увидел пятерых всадников, медленно пробирающихся по старой извилистой тропе, по который уже многие зимы никто не хаживал.
Удивившись, Гардэрн присмотрелся повнимательнее. Наездников оказалось шестеро. На могучем черном жеребце, возглавляющем вереницу верховых, положив голову на грудь мужчины, дремала девушка. Возмутившись подобной несправедливостью, солнечный бог направил яркий луч на девичье лицо. Новый день давно наступил, а значит пора просыпаться, - запел проказник, повиснув на сомкнутых ресницах.
Потеревшись щекой о мужской торс, Литаурэль глубоко вздохнула и приоткрыла глаза. Сон давно прошел, ей просто не хотелось шевелиться и покидать уютные объятья.
