Повсюду был Кдш. Бог этой земли, бог местности. Обычно в подозерье такие боги тоже бесформенны.
Но не Кдш. Он предстал непристойно голым, подобный белокожим людям, удерживающим в заложницах Ину. Бог сидел на земле — сгорбленный, и его руки бесцельно двигались, словно выискивали что-то. В глазах его, словно в зеркалах, отражалось безумие, а слюни стекали, образуя потоки и водоемы его страны. Из плоти его вырывались вены, соединявшие его с мелкими божествами, с людьми в городах, а одна болезненно-желтая трясущаяся жила уходила далеко вперед, в ту сторону, куда предстояло путешествовать Полоумному Волку. Но куда тянулась жила, Полоумный Волк не видел: что-то останавливало его на пути.
Что-то, с чем придется поторговаться, подумал он.
С помощью Чугаачик он дотянулся до одной из жил, выдернул из нее отросток и привязал к ближайшему плющу.
Затем вернулся из подозерья, сел, чувствуя головокружение. Ощущение было тяжелым, но через несколько мгновений все прошло. Он поднялся, срезал лозу, свил из нее небольшую петлю, как браслет себе на запястье. Затем продолжил путь.
Почва пошла вверх крутым склоном, в лес, где росли странные, перекрученные дубы, араукарии и можжевельник. Густой смолистый запах можжевельника делал влажный воздух ароматным, и на миг Полоумному Волку почудилось, будто он перенесся далеко, на овеваемые ветрами степи Манг, — туда, где родился, где его народ совершал ежегодные кочевки, охотясь на медведей-травоедов и бизонов и совершая набеги на племена Каменных Икр и Народ Стад.
Как же далеко был его дом? Если бы он хоть раз повернул на север от этих гор, то очутился бы где-то близ Лхе, а оттуда можно пойти какой-нибудь из множества старых, заросших дорог, проходящих через земли вождей в Шерируте. Была бы у него лошадь, добрался бы за год, а то и скорее. Хорошо бы снова поесть травяного рагу, увидеться с Цъэбегау, с Горой Белого Ключа. Снова почувствовать Манг, свою родину. А мать — жива ли она еще? А сестры, а двоюродные братья?
Полоумный Волк попытался вспомнить лицо матери, но получилось туманное пятно.
Он обошел весь свет, от Северных Великаньих Лесов до древних, разлагающихся городов и пышущих жаром островов на юге, лишь бы избавиться от Чугаачик, лишь бы вновь зажить прежней жизнью. Но спасения не было нигде. Должно быть, спасение осталось там, где все началось, — там, где отец впервые показал его Чугаачик.
Но теперь ему было не место там. Да и не были те места его подлинной родиной.
А потому Полоумный Волк продолжал свой путь и вскоре вышел к святилищу, о котором ему рассказали: строение со стенами, выложенными из необработанных камней, без раствора, и крыша из кедровой черепицы, которую давно бы пора починить. Дверь оставалась открыта.
На ступенях, ведущих наверх, в святилище, сидела женщина.
Волосы ее были седыми, туго заплетенными в длинную косу, скрученную на затылке. А лицо под косой испещрено шрамами, оставленными за годы смеха, печали и боли. Синие глаза смотрели на Полоумного Волка немного испытующе, с легкой укоризной.
— Я не знала, что себе представить, — сказала она. — Вижу пустыню, красный камень вижу. Кустарник в песке, высокие белые деревья в горах. Откуда ты?
— Из Мангангана.
— Никогда не слышала о таком месте, но тебе оно подходит, ты просто пропитался им. Много думал о том месте.
— Это далеко к северу отсюда. — И с неуверенностью: — А если бы я думал о том, как спать с женщинами, то ты бы сейчас расспрашивала меня о моих женщинах?
Старуха улыбнулась:
— Женщину я тоже вижу. Очень далеко отсюда. Вокруг нее — вода. Там не твое место. Чужое.
— Нет, не мое.
— Так это ты из-за нее пришел сюда? Из-за нее согласился? Ее взяли в плен?
Полоумный Волк пожал плечами:
— Да, она осталась с ними. Но я еще не решил окончательно, как поступлю.
— Понятно, — ответила колдунья. — Хорошо, когда разум открыт.
— Так ты — Руаэрь?
— Значит, тебе про меня уже рассказали. И об освобождении Кхул тоже?
— Да, хотя те люди говорили иначе. Меня отправили за мечом.
— А я здесь для чего, как по-твоему? — спросила Руаэрь.
— Чтобы меч мне не достался.
Руаэрь кивнула:
— Ты и сам не хочешь этого делать, уж поверь. А тебе рассказали, для чего они собираются вернуть меч?
— Нет. Что-то насчет проклятия и жертв…
— И ты даже не поинтересовался?
— Что бы мне ни сообщили, я только потратил бы время зря, если бы попытался разобраться, где правда, а где ложь. Проще добраться сюда и узнать все самому.
— А ведь могла бы убить тебя и даже говорить бы с тобой не стала, — заметила старуха.
— Могла бы. Но все равно у тех людей была уверенность, когда они отправляли меня сюда.
— Те, кого отправляли последние три раза, думали так же, — ответила Руаэрь. — И дело не в том, что они верили в собственные силы. Просто те люди не очень умны. А без источника сил они слабеют и глупеют день ото дня. Если подождешь достаточно долго, то они умрут и ты получишь свою женщину обратно.
— И долго ждать?
— Без ритуала они стареют, как обычные люди. Несколько десятилетий, не больше.
— У меня, вообще-то, не так много времени, — ответил Полоумный Волк.
— Пожалуй, ты прав, — согласилась колдунья.
— А что случится, если я принесу им меч?
Руаэрь покачала головой:
— Лучше бы ты выбросил эту мысль из головы. Во-первых, я тебе даже прикоснуться к мечу не позволю. И потому, даже если у тебя и получится… в общем, меч им не нужен. Ни один из них не способен совладать с мечом, пока их жизни утекают обратно к Кдш. А нужен им такой дурень, который не придумает ничего лучше, как схватиться за меч.
— Это еще почему?
— Ну, потому, что для того, чтобы принять меч, тебе придется меня убить. Этого-то они и хотят. Но как только ты получишь меч, тобой овладеет Кдш и пошлет тебя на девственниц.
Полоумный Волк почувствовал, что совершенно ничего не понимает.
«Девственницы? — зашипела Чугаачик. — Все вкуснее и вкуснее».
Полоумный Волк изо всех сил старался не замечать ее, но Чугаачик возбудилась, и он почувствовал, как за ушами делается теплее, словно от чьих-то поцелуев.
— Ничего не понимаю, — признался он Руаэрь.
— Меч — часть Кдш, — ответила она. — А Кдш довольно безумен. Наш народ довел его до безумия тысячу лет тому назад, когда принесли ему в жертву девственницу.
— Ага, — произнес Полоумный Волк, — а поскольку те люди — потомки Кдш, то они тоже требуют девственниц в жертву?
— Вот видишь, наконец-то ты сообразил! Но их связь противоестественна, в ней — зло. Кхул всегда стремилась к свободе, и наконец несколько столетий спустя с моей помощью Кхул удалось вырваться на волю и забрать с собой дочерей.
