— Хорошо, — сказал он. — Его величество знает?
— Я сама могу решать свою судьбу, — девичий голосок стал жестким. — Этвард не искал меня, когда я исчезла из Камелота. И не особо радовался, узнав, что я — его родная сестра.
— Но он все равно любит вас… И он — король.
— Но неужели вы не найдете, что сказать ему. Я… Я умоляю вас.
— Хорошо, — сдался старый маг. — Идите в свою комнату, я займусь приготовлениями к колдовству. Постарайтесь заснуть — волноваться во время чародейства вам нельзя.
— А вы… вы не обманете меня, сэр Ансеис?
— Разве вас обманешь? — усмехнулся Хамрай.
И не ясно было кого он имеет в виду: принцессу, или всех женщин вообще.
— Хорошо, я жду вас в своей комнате. Только…
— Что? — ласково спросил маг.
— Скажите, это будет очень больно?
— Я сделаю все, чтобы больно не было вообще, — серьезно, словно произносил святую клятву, пообещал старый чародей.
Хамрай принял решение и не желал видеть никого, кто мог бы это решение поколебать. Даже Аннауру. А тем более — короля Этварда. Сэр Бламур — вот кто был ему нужен.
Замок еще спал.
Хамрай прошел к запертым наружным воротам. Караульный, заслышав шаги, стоял навытяжку, старательно делая вид, что не спал.
— Найди сенешаля и передай, что мне надо срочно поговорить с ним. Я буду в графских покоях.
— Но я не могу уйти с поста, — пытался возразить стражник.
— Ты меня не узнал?
— Узнал, сэр Ансеис.
— Когда я говорю «срочно», это означает действительно срочно. Ты знаешь, что может быть из-за малейшего промедления?
Стражник не знал, но на всякий случай кивнул.
Мало кто из местных жителей видел поселившегося в замке покойного сэра Насьена французского барона за совершением каких-либо магических действий. Но слава в округе о нем ходила громкая. Им восхищались и побаивались его.
Хамрай, не дожидаясь ответа, бросил:
— Я жду сенешаля как можно скорее.
Повернулся и пошел прочь. Необходимо продумать мелкие детали. И подготовить Алвисида.
Для пущего влияния на Радхаура Хамрай решил обставить все мрачно и пышно.
Сенешаль не заставил себя ждать — он то знал, что барон по пустякам звать не будет. За время совместного сидения под дьяволовым куполом они успели подружиться и потом много раз коротали вечерний час у очага за кубком доброго эля.
— Что-нибудь случилось? — тревожно спросил сэр Бламур.
По его щеке разливалось отлежалое пятно, глаза были заспаны. Но он готов принять любые необходимые меры для безопасности замка.
— Нет, ничего не случилось. Эля бы я сейчас выпил. Очень хочется.
Сенешаль удивленно посмотрел на Хамрая.
— Да, — тряхнул тот головой. — Устал. Всю ночь я размышлял, Бламур, и решил, что могу вернуть графа к жизни.
— Уррия?! — воскликнул сенешаль.
Он упорно называл молодого графа по мальчишескому имени.
— Да, — подтвердил барон. — Но мне нужна твоя помощь, Бламур.
— Разумеется, Ансеис. Ради графа я готов на все. — Он приоткрыл дверь и крикнул кому-то, наверное одному из воинов, которого и взял с собой на тот случай, если потребуется срочно выполнить какое-либо распоряжение:
— Принеси эля, кувшин. Нет, принеси два. Барон, ты есть хочешь?
Тот покачал головой:
— Только эля.
— Все! Исполняй приказ. И поживее! — Сенешаль закрыл дверь и повернулся к магу:
— Я слушаю, барон.
— Во-первых, надо немедленно распустить по замку слух, что граф не умер, а всего лишь заколдован Иглангером.
— Но я сам проверял, — возразил Бламур. — Граф был мертв. Да он и сейчас мертв!
— Да, конечно, — вздохнул Хамрай. — Но я хотел бы, чтобы слуги думали, что жив, но заколдован. Ты меня понимаешь?
— Да, — кивнул сенешаль. — А ты действительно можешь вернуть графа к жизни?
— Разве иначе я стал бы звать тебя в такую рань?
— Да-да, конечно. Все сделаем, продолжай пожалуйста.
— Мне необходимо сто двадцать факелов и сто двадцать одна свеча. Их надо отнести в подземелье под замком…
— Где графская усыпальница?
— А есть еще одно подземелье? — иронично спросил барон.
— Да, где склады и где темницы.
— Хм…. В то, где графская усыпальница. Я и имел в виду пещеру. Там, в северной части, могил, кажется, нет.
— Там больше половины пещеры пустует.
— Вот и прекрасно. Там я и воскрешу Радхаура. Прикажи принести туда его тело и положить прямо на землю. Вокруг на приличном расстоянии по кругу пусть воткнут в землю факелы, рядом с каждым факелом зажгут свечу. Как только все будет готово, дай мне знать.
— Хорошо, барон. Тогда я пошел. Эль сейчас принесут.
— Мне бы еще человека, отнести вниз кое-что отсюда. И чтобы обо всем этом знали как можно меньше людей. Особенно важно, чтобы до успешного окончания чародейства король Этвард ничего не знал. Он спит?
— Не знаю. Наверное. Во всяком случае, он отправился в свои покои. Не волнуйся, Ансеис, никто ничего до времени не узнает. Я сам лично отнесу графа в подземелье, — сенешаль хотел было идти, но вспомнил:
— Да, а госпожа? Ее можно воскресить?
Хамрай развел руками:
— Здесь я бессилен что-либо сделать.
Сенешаль кивнул и вышел, мысленно вознося молитвы об успешном завершении задуманного бароном.
Сто с лишним факелов едва разгоняли вековой мрак подземелья. Каменные изваяния из темноты смотрели на Хамрая.
— Все так как ты просил, барон? — спросил сэр Бламур.
— Посмотрим, — ответил Хамрай, явно думая о чем-то своем.
Он долго стоял, глядя в центр огражденного факелами пространства, туда, где уже в парадном облачении лежал наследник Алвисида.
— Разнесите эти два факела, — наконец сказал он, — и уложите графа между ними. И снимите с него все одежды. Они ему больше не понадобятся. Оставьте только меч и щит, вложите в руки.
Бламур кивнул четверым воинам, они принялись выполнять распоряжение мага.
Хамрай же протянул руки к тому месту, откуда взяли тело погибшего графа и земля, утрамбованная десятилетиями покоя, начала бугрится, освобождая середину вырванного из темноту круга, скапливаясь к краям, к факелам, образовывая довольно высокий насыпной поребрик.
Хамрай посмотрел на образовавшийся бассейн, в центре ярдов двух глубиной, и удовлетворенно кивнул. Тело Радхаура лежало на наклонной поверхности, ногами уходя в пустой пока бассейн.
Маг подошел к Бламуру, взял у того из рук последнюю оставшуюся свечу и зажег от факела. Кивнул слуге, который нес сюда торс Алвисида, тот поставил его к изголовью графа.
Маг сорвал покрывало с поверженного бога. Лицо Алвисида было безжизненно.
— Посмотри мне в душу, великий Алвисид, — вдруг почему-то зло процедил Хамрай окаменевшему лицу. — Может быть, ты поймешь в ней то, что я не могу понять?
