— С вашего позволения, мне нужно отдохнуть и приготовить заклинания для помощи Кэтти-бри. Она больна. Предтеча напал на неё и вызвал лихорадку.
— Насколько всё плохо? — спросил заметно обеспокоенный Энтрери.
— Сейчас она успокоилась. Я не знаю, какой был нанесён ущерб, но жрецы работают без отдыха. Я буду тоже.
Энтрери кивнул. Ивоннель ответила на жест, затем подошла к койке в дальнем конце комнаты, но застыла, заметив странное, похожее на пар облачко в верхнем углу помещения, струящееся сквозь трещину в комнату Кэтти-бри. Большинство приняли бы его за простой дым или туман — в этих частях Гонтлгрима такого было полно, особенно после их стараний в кузне.
Но быстрый маленький двеомер подтвердил подозрения Ивоннель. Она бросилась в комнату к Кэтти-бри, за ней следом — Энтрери с Далией.
— Что такое? Кэтти-бри? — спросил Энтрери, внутри чуть не врезавшись в Ивоннель.
— Прими телесную форму, вампир Пвент, — сказала Ивоннель облаку.
Облачко заколыхалось, затем потекло обратно в трещину, из которой появилось.
Ивоннель бросила в него заклинание, снимавшее магию изменения формы, и действительно — облако сгустилось, и в воздухе возник Тибблдорф Пвент. Он камнем рухнул вниз, но на полпути подхватил себя волшебством и замедлился, продолжая вращаться, пока не коснулся пола, встав лицом к женщине-дроу.
Другие присутствующие охнули, кто-то окликнул старого друга, одна дварфийка даже сделала шаг вперёд, пока другая не одёрнула её криком «Пенни, нет!»
— Вам не нужно, чтобы я был здесь, леди, — предупредил Пвент, с каждым словом скрипя зубами и демонстрируя свои клыки. — Не сейчас, уж поверьте.
— Ты явился сюда без приглашения, — напомнила Ивоннель.
— Хотел увидеть моего короля, — сказал ей Пвент, но она заметила, что смотрит он вовсе не на дроу. Нет, он смотрел на дварфийку по имени Копетта.
— Нужно ему рассказать, — продолжал Пвент, его голос то слабел, то переходил в низкий рык, отчасти звериный, а отчасти — страстный.
— Тибблдорф Пвент! — сказала Ивоннель, пытаясь заставить его сосредоточиться.
И он сосредоточился, но вовсе не на ней. Одним большим прыжком вампир швырнул себя через всю комнату, налетел на бедняжку Копетту и повалил её на пол.
Другие дварфы выхватили священные символы, чтобы помешать вампиру, отогнать его прочь своей божественной мощью. Но ярче всего была простая сила Ивоннель. К её собственному изумлению Ивоннель не подняла паучий символ Ллос, а просто ткнула пальцем в проклятое существо-нежить.
Пвент оглянулся на неё через плечо, зашипел и показал клыки, затем повернулся обратно и широко раскрыл пасть, устремившись к шее беспомощной жертвы.
Нет, не жертвы! Любовницы!
Вампир заметил, как Энтрери достал свой красный меч и этот кинжал с самоцветам и бросился на него. Он подскочил, чтобы встретить угрозу, но прежде чем Энтрери оказался рядом, жрица-дроу нанесла свой удар.
— Я прогоняю тебя! — сказала Ивоннель. — Ты не был приглашён!
Даже запусти она Пвента из боковой катапульты, он не смог бы улететь быстрее. Его скинуло с жертвы и с силой ударило о боковую стену над полом.
Там он и повис, как будто застрял, как будто указывающий на него палец Ивоннель был каким-то энергетическим лучом, удерживающем его на месте.
Ивоннель узнала магию, к которой прибегла здесь — то же самое делали дварфы. Она использовала божественную силу, чтобы изгнать нежить.
Но в то же время — нет.
Потому что она не произносила имя Ллос и не использовала её символ. Она чуть не засомневалась в этом, учитывая произведённый на вампира эффект — тот был парализован и удерживался потоком священной энергии у стены.
— Покорись! — потребовала она.
Пвент зарычал.
— Покорись! — Ивоннель ответила на непрекращающийся рык, напоминая ему: — У тебя были новости для твоего короля. Твоего короля, Тибблдорф Пвент!
Рык дварфа утих. Он повернул голову и позволил силе Ивоннель прижать её к стене.
— Да, — выдохнул он, вернув какую-то толику власти над собой.
Ивоннель отпустила его, и он рухнул на пол. Вампир мгновенно припал к земле и зарычал на неё с нескрываемой ненавистью. Но все в комнате поняли, что она смешана с искренним чувством стыда.
— Тибблдорф Пвент, — сказала ему жрица, — не забывай, где ты находишься. Помни, кто ты такой!
Выражение дварфа смягчилось ещё больше.
— Ты должен увидеть короля Бренора, — напомнила Ивоннель.
Пвент зарычал и охнул.
— Мой… король, — сумел выдавить он вопреки своим свирепым желаниям и гневу.
— Зачем? — потребовала Ивоннель. — Зачем тебе его видеть? Ты должен мне сказать.
— Мой… король.
— Тёмные эльфы? — спросила Ивоннель. — Дело в тёмных эльфах?
Даже Ивоннель удивилась эффекту своей догадки. Напоминание как будто угодило точно в цель. Пвент сел, опираясь на стену, опустил свои руки и взгляд.
— Они снаружи, все сразу, — сказал окончательно побеждённый Пвент. — Они собираются объединиться.
Ивоннель глубоко вздохнула. Сбывались её худшие опасения. У измотанных дварфов не будет ни шанса против объёдинённой мощи Мензоберранзана — после того, сколько сил и крови они уже потратили на битву с демонами.
Однако Ивоннель понятия не имела, почему эта новость стала для неё неожиданностью. Конечно же, Квентл и остальные пришли разделить славу матери Жиндии Меларн. Что же ещё это могло быть?
— Покажи мне, — сказала она вампиру. — Ты отведёшь меня туда и всё покажешь.
— Вот, значит, о чём ты думаешь? — скептически спросил Пвент.
— Ради твоего короля Бренора, Тибблдорф Пвент, — сухо ответила Ивоннель. — Может быть, я не сумею это остановить — и тогда горе Гонтлгриму и горе королю.
Она посмотрела на кровать.
— Горе Кэтти-бри и ребёнку Дзирта До'Урдена, — добавила она. — Потому что одних только сил Гонтлгрима не хватит, чтобы одержать победу. Ты сам знаешь. Ты их видел. Сколько там солдат-дроу? Сколько рабского мяса?
Пвент зарычал.
— Покажи мне! — потребовала Ивоннель.
Копетта подошла к дроу, заставив вампира поникнуть.
— Тибблдорф Пвент, — сказала она. — Мой старый Тиббл, это я, Пенни.
— Медноголовая, — одними губами произнёс Пвент, и дварфийка улыбнулась.
— Да, да, твоя Медноголовая, — отозвалась она. — Ты должен сделать, как просит дроу. Ради всей своей родни.
Лицо вампира смягчилось ещё сильнее, пока он смотрел на женщину. Наконец, он повернулся к Ивоннель и слабо кивнул в знак согласия.
— Я иду с тобой, — заявил Артемис Энтрери, обращаясь к Ивоннель.
— Нет! — изумлённо воскликнула Далия.
— Я не могу гарантировать твою — да и свою — безопасность, — сказала ему Ивоннель.
— Никто не может, — ответил Энтрери. — Но я иду с тобой.
Ивоннель задумалась на мгновение, потом кивнула.
И тогда комната затряслась — с такой силой, что многие из присутствующих потеряли равновесие, а некоторые даже упали.
— У нас мало времени, — предупредила Ивоннель. — Мы сняли взрывное напряжение Мегеры, но оно быстро восстанавливается. Мегера знает, что скоро сможет сбежать.
Её слова, которые должны были подстегнуть остальных, в особенности Пвента, самой дроу показались пустыми. Конечно, это была правда. Она отчётливо чувствовала это через кольцо. Уловка Кэтти-бри выиграла для них время — но и только.
Мегера сможет сбежать.
А Ивоннель Бэнр ничего не могла сделать, чтобы остановить предтечу.
ГЛАВА 26
Между живыми и теми, кто перешёл границу
Брату Афафренферу потребовалось долгое время, чтобы понять, что с ним произошло. В физическом мире он растаял, стал существом чистого духа — и сделал это прямо перед тем, как в него вонзилось копьё.
Или это было после того, как в него вонзилось копьё, задумался монах.
Неважно. Если это смерть, да будет так. Сейчас он видел своё путешествие через жизнь. Он сидел в небольшом домике с матерью и отцом — который обратился против него несколько лет спустя, когда узнал правду об Афафренфере. Он вспомнил — нет, «вспомнил» неверное слово! Он опять пережил свой путь к монашеской жизни, своё вступление в орден.
