— Тогда вспоминай!
Нейто повернул голову и пристально посмотрел на меня.
— Зачем?
— Потому что мне нечего тебе дать, — призналась я. — Всё, на что я могу рассчитывать, это на твою жалость.
— Нечего дать? — отстранённо проговорил он. — То есть услуга за услугу?
— Да.
— Почему именно обмен?
Я пожала плечами.
— Так уж сложилось. Не понимаю, что тебя смущает.
— Раньше, когда смертные обращались к помощи высших сил, они использовали принцип жертвенности.
Ну да, насколько я помню библейские сказки. Бог велел, и Авраам без раздумий связал своего единственного сына и поволок мальчишку на гору, собираясь прирезать его для жертвоприношения, а затем сжечь. Натуральный псих или в данном случае религиозный фанатик, что, в принципе, одно и то же.
— Ты прав, на заре своего существования мы были простодушны и искренне верили в вас, своих богов, пока Каин не схитрил и не убил своего брата Авеля. С той поры у него множество последователей, готовых всеми правдами и неправдами присвоить то, что им не принадлежит. Сильные по-прежнему убивали, слабые придумали торговлю. Поскольку слабых куда больше, чем сильных, то священная мантра торговли: «ты — мне, я — тебе», позволяющая безнаказанно обирать ближних, перекочевала во все сферы нашей жизни, в том числе в религию. Люди молятся и соблюдают ритуалы, указанные в священных книгах, в твёрдой уверенности, что этим покупают себе место в раю.
На лице Нейто появилось заинтересованное выражение.
— А ты? Веришь ли ты в загробный мир? — спросил он, и я вспомнила своё пребывание в Тартаре.
— Мне нет нужды верить или не верить. Не знаю, каково в раю, а вот в аду я уже побывала.
— Ты ошибаешься. В истинной вселенной нет ничего потустороннего; она предельно материальна и от начала до конца подчиняется заложенным в неё законам, — сказал Нейто, чем сильно меня озадачил.
— Тогда как ты объяснишь существование богов Фандоры и Эквилибриума? Да и законы истинной вселенной, я так понимаю, не свалились с потолка.
— Миры, о которых ты говоришь, возникли благодаря мыслящей материи.
— Не понимаю.
— Таким образом истинная вселенная познаёт самоё себя.
Я попыталась осознать сказанное Нейто.
— Истинная вселенная разумна?
— В определённой степени.
— Выходит, боги — это её выдумки, а не смертных?
— Не совсем.
— Совместное творчество?
— Нет!.. Впрочем, в какой-то мере, да, — последовал очередной уклончивый ответ и это меня отрезвило. Если уж богов невозможно понять, тем более бесполезно пытаться понять Нейто.
— Давай вернёмся к жалости, — попыталась я повернуть разговор в нужную сторону.
— Нет.
— Нет? — не поверила я своим ушам. — Ведь ты можешь повернуть время вспять! Так почему нет?
— Потому что нет, — последовал безапелляционный ответ.
Нейто встал и пошёл к дому.
— Стой!.. Нейто! Я умоляю, дай Фандоре ещё один шанс! — выкрикнула я, но он даже не замедлил шаг.
На смену отчаянию пришло ледяное спокойствие. Если надежды нет, тогда мне больше незачем жить. В руке возник нож, и я без раздумий полоснула лезвием по горлу.
Глава 42
«Ир, ты чего?» — услышала я голос Алекса и, обнаружив себя в его объятьях, всем телом прижалась к нему. Слава богу! Нейто всё же внял моей просьбе и воскресил Фандору!
Увы! Радость оказалась преждевременной. Я услышала голоса ребят, шум стройки и последние распоряжения мистера Бона перед запуском его изобретения. Отпихнув Алекса, я с криками помчалась к магу: «Мистер Бон!.. Беда! Ваша задумка не сработала!»
Мистер Бон озадаченно посмотрел на меня и, хлопнув себя по лбу, кинулся к резервуарам с концентрированной магической энергией.
Поздно! Окружающий мир ослепительно вспыхнул, и Фандора снова приказала долго жить.
Глава 43
Казнь шла своим чередом. Чтобы дать простор предстоящему сражению, золотую клетку сменил магический силовой барьер, охватывающий озеро целиком. Приговорённому к смерти бастарду дали жезл силы, который позволил бы ему какое-то время побороться за жизнь. Правда, заключённой в нём магической энергии было слишком мало, чтобы оказать серьёзное сопротивление опасной твари. Тем не менее публика рассчитывала на красочное зрелище, ведь это же был сын самого лорда Хаоса.
Видя, что принц-смертник не делает попытки взять жезл силы и сгусток магического огня висит там, где он появился, трибуны сдержанно зашумели. «Трус!» — выкрикнул чей-то женский голос, и множество голов повернулось к его обладательнице. Это была новая фаворитка лорда Хаоса, змеевидная чернокожая девица на лотосе. Нимало не смутившись всеобщим вниманием, она привстала и бросила в бастарда камень. Он не шевельнулся и тот со всей силы ударил его в плечо. Незаметная на чёрной рубашке кровь просочилась сквозь ткань и, стекая с пальцев, алым пятном расплылась у него под ногами.
— Бедняга! — пожалела бастарда совсем юная богиня.
Пышные белые волосы, торчащие в разные стороны, и хрупкая фигурка в затейливом зелёном платьице делали её похожей на оживший одуванчик. Она с досадой стукнула кулачком по коленке.
— Такой красивый и должен умереть. Это не справедливо!
— Да, очень жаль, — поддержала её соседка, по-крестьянски крепенькая и румяная.
Она посмотрела на бастарда через магическое око и удивлённо присвистнула.
— Ого! На моей памяти это впервые, когда отбирают даже внутреннюю магию.
— Он же сын самого лорда Хаоса. Думаю, там такой запас, что палачи не захотели рисковать. Вдруг он выйдет победителем? Тогда лорд Хаоса казнит их самих.
— Думаю, ты права…
— Нет, ты только посмотри! И чего этой дряни неймётся? Она опять кинула в него камень! Вот змея!
И в самом деле, фаворитка лорда Хаоса снова кинула камень и на этот он раз попал бастарду в висок. «Дерись! Или тебя забьют как бешеного кронана! — выкрикнула она и повелительно оглядела трибуны. — Что смотрите? Своим поведением он позорит нас, богов Эквилибриума! Разве такой, как он, достоин порядочной казни? Убейте его! Трусливой собаке — собачья смерть!
В ответ на её призыв множество глаз устремилось к лорду Хаоса, который, являя собой статую ледяного величия, продолжал смотреть на арену и зрители, вняв призыву подстрекательницы, вооружились камнями.
Богиня-одуванчик создала камень одной из первых. Держа его на ладони, она придирчиво его осмотрела и, поцеловав на прощание, отправила в полёт. Вместе с остальными, пока ещё редкими товарищами, брошенными такими же торопыгами, как она, камень преодолел магическую преграду и на подлёте превратился в лимонно-жёлтую бабочку и она, часто взмахивая крылышками, заспешила к своей цели. Диверсантка укрылась от всех, кроме всевидящих глаз лорда Хаоса, но он лишь усмехнулся. У его сына и так было слишком мало сторонников, поэтому ему не хотелось наказывать пустоголовую, но храбрую девчонку, которая знала, на что идёт, но всё равно ему помогала.
Когда бабочка вознамерилась сесть ему на плечо, первым порывом Золотого императора было её прихлопнуть, но тут он ощутил сильнейший заряд целительной магии и, спасая крохотную лекарку от летящих в него камней, накрыл её ладонью. Благодарный он нашёл на трибунах её посланницу и богиня-одуванчик, заёрзав, сконфуженно хихикнула, когда он ей улыбнулся. Перепуганная подруга, догадавшаяся, что она выкинула какой-то фортель, незаметно просканировала окружающих, проверяя, не видел ли ещё кто-нибудь их переглядывание. Знай она, что натворила её подружка, она бежала бы от неё как от чумной, — ведь передача магии преступнику расценивалась как заговор против Повелителя Всего Сущего, а государственная измена всегда влечёт за собой высшую меру наказания.
Знать, опытная в дворцовых интригах, не спешила присоединяться к экзекуции, в отличие от трибун, быстро поддавшихся на провокацию фаворитки. Стоило нескольким зачинщикам подать пример, и к арене устремилась целая туча камней. Причём кое-кто из подхалимов сотворил такие громадины, что они не долетели до озера и упали в передних рядах. Это вызвало бурное возмущение тех, кто там сидел, и породило обратную волну камней, что, само собой, привело к увеличению количества пострадавших на трибунах.
