Он не мог одолеть Грегори, и потому Бетезда подстроила это. Джулиус не был воином, никогда не был. Но то, что он не мог победить, не означало, что его могли победить. Даже когда Грегори ударил по здоровому крылу Джулиуса, делая его покалеченным сильнее чем то, которое он укусил, Джулиус не отбивался. Он лежал и терпел, позволяя Грегори ломать его на глазах всей горы.
Это длилось не долго. Джулиус не был большим драконом, а Грегори был хорош в своем деле. За минуты он разбил все кости в теле Джулиуса, оставив его обожженной и сломанной грудой перьев в кровавом песке. Но, как бы больно ни было, Джулиус отказывался шевелиться. Он не убегал, не издал ни звука, и чем дольше он держался, тем больнее бил Грегори.
— Отбивайся! — завизжал он, снова водя когтями по изломанному телу Джулиуса. — Борись, или, клянусь, я убью тебя!
Даже сквозь боль угроза заставила Джулиуса улыбнуться. Иен был прав. Когда они пытались убить тебя, ты побеждал. Это немного утешала, ведь эта победа, наверное, будет его последней. Хоть Джулиус не был хорошим драконом, он все еще был драконом. У него была гордость, и она дала ему силы приподняться на сломанных когтях и сказать снова:
— Нет.
Тихое слово разнеслось в тихом воздухе пустыни, и Грегори взревел, обрушил на него жаркий огонь, превращая мир Джулиуса в белый от боли, сжигая его полностью.
* * *
Челси на вершине горы была почти в панике.
Она слышала, как снаружи Грегори терзал Джулиуса на кусочки, но не могла посмотреть. Она стояла на коленях возле Джастина, ее ладони двигались быстрее, чем она видела, пока она отчаянно пыталась залатать дыры, которые она оставила в младшем брате. Задание усложняло то, что он не лежал смирно.
— Хватит, — прорычала она, сжала его плечи и придавила их к камню так сильно, как осмелилась, а потом направила свои пальцы к бинту, которым пыталась перевязать его ногу. — Я пытаюсь спасти твою жизнь, идиот.
— Да, а кто подверг ее опасности? — прорычал Джастин, извиваясь сильнее. — Отпусти меня. Там убивают Джулиуса.
— Он будет в порядке, — соврала она. — Переживай за себя.
— Почему ты это делаешь? — прорычал Джастин, хмуро глядя на нее с привычной ненавистью, которая жалила даже после стольких лет. — Чтобы снова меня пронзить? — он кивнул на Бетезду, которая смотрела на бой из дыры в стене с весельем на лице. — Ты всегда была ее оружием, бьющим в спину. Думаю, вы обе это спланировали.
Это было ужасно далеко от правды. Если бы Челси знала планы матери на Грегори, она убила бы его утром, когда застала его, шепчущимся с Дэвидом. Но она недооценила Бетезду. Она думала, что вызов сегодня будет просто словами. Даже когда Бетезда вызвала Грегори, она думала, что Джастин одолеет его, и все кончится на этом. Бетезда всегда любила хорошие кровавые дуэли. Пока ее мать не приказала ей ударить, она не понимала, как сильно Бетезду приперли к стенке, а теперь было поздно.
— Просто замри, — сказала она, сосредоточившись на задании. — Я хорошо задела твои артерии. Если будешь шевелиться, вся кровь вытечет, а я не хочу потерять двух братьев сегодня.
— Не нужно никого терять, — прорычал Джастин. — Мы никогда не ладили, но я знаю, что тебе нравится Джулиус. Я не могу выполнять работу из-за тебя, но ты можешь искупить вину.
Его зеленые глаза посмотрели на Бетезду, стоящую спиной к ним, глядящую радостно на бой снаружи.
— Все те разы, когда ты ударяла меня, я не ощущал на тебе ее магии. Нет принуждения, тебя ничто не держит, кроме старого долга, — он посмотрел на нее, сжал кровавые кулаки. — Борись, Челси! Разбей то, чем она тебя держит. Освободись и спаси своего идиота-брата с мягким сердцем, пока еще не поздно!
Руки Челси задрожали на его ранах, а потом она сжала сильнее.
— Я не могу, — прошептала она, не глядя в его глаза. — Я не могу с ней биться. Прости. Мне очень-очень жаль.
— Ты жалкая, — Джастин оскалился и оттолкнулся от пола. — Похоже, мне придется…
Челси отпустила перерезанную артерию у его колена. Он потерял много крови и через секунды кровотечения потерял сознание. Она прижала ладонь к ране, когда он обмяк, ее грудь вздымалась. Она позвала Фриду.
Помощница Бетезды тут же пришла. Как и Фредрик, что не должно было удивлять. Он всегда был самым буйным из ее Ф, и самым хитрым, потому он и был все еще жив.
— Мы заберем его в лазарет, — сказала она, указывая им, где держать Джастина, чтобы он не потерял еще больше крови. — Вы его держите, я буду резать.
Они сразу же так сделали, но, пока Фрида слушалась без слов, с Фредриком было не так просто.
— Кто это сделал? — прошептал он, хмуро глядя на Конрада, стоящего рядом с Бетездой у дыры, которую Джулиус и Грегори оставили в горе. — Это…
— Нет, — Челси вытащила свой меч. — Это была я.
Боль и шок в глазах Фредрика были невыносимыми, и Челси отвела взгляд, сделала то, что она делала шесть веков. Она рассекла воздух своим Клыком, создав квадрат, дыру в мире, которая вела в лазарет.
Как всегда, удар был идеальным, но, хоть она знала лучше, Челси невольно бросила взгляд на дыру в горе, где идиот-щенок, который стал ее любимым братом, был прижат к земле. Прижат и умирал, как другие.
И это снова была ее вина.
Эта горькая правда была последней соломинкой. Челси отвернулась со сдавленным звуком, закрыла глаза, пока они вчетвером переносились в лазарет посреди работников.
* * *
Бетезда позволила себе тихо вздохнуть с облегчением, когда Челси ушла. Она сильно использовала это орудие в последнее время, уже переживала, что сломает ее. Даже у Челси были пределы. Она подумывала, что с этим делать, когда другая неприятная проблема подняла уродливую голову.
— Мне это не нравится, — прорычал Конрад, хмуро глядя на болезненный односторонний бой внизу. — Грегори убивает его.
— В том и смысл, — раздраженно сказала Бетезда. — Я делала дыру в горе не для того, чтобы оставить работу незавершенной. И я думала, что ты любил дуэли.
— Это не дуэль, — сказал Конрад, указывая пальцем на окровавленный песок, где Грегори терзал Джулиуса, как безумный. — Это плохо сделано, Бетезда, — он оглянулся туда, где пропала Челси. — Все это.
— Ты же не будешь снова жаловаться из-за своей сестры?
— Челси сама виновата, — сказал Конрад. Судя по его голосу, он думал, что она это заслужила. Бетезда не зря выбрала его своим рыцарем. — Но
