Я сама не могла сказать толком, куда направлялась… Хотела сбежать из дома, воспользовавшись общей неразберихой? Узнать, что происходит? Не желала оставаться в одной комнате с Эллиной?.. Пожалуй, и то, и другое, и третье.
— Танита, извини, что ворвались вот так, без предупреждения, — услышала я усталый голос Ферта.
— Шейран, ты же знаешь, что всегда желанный гость в этом доме.
— Знаю. — Лица мужчины я не видела, но по голосу чувствовала, что он улыбается. — Проблема в том, что в этот раз я пришел не один, следом за мной могут пожаловать неприятности.
— Не беспокойся об этом. Не думаю, что найдутся люди, которые решатся обидеть вдову и сыновей бывшего начальника стражи. В противном случае против них встанет полгорода.
— Надеюсь на это… Алана, раз уж пришла — присаживайся в кресло. Не стой на пороге.
Я подскочила на месте. Проклятый коршун! У него что, глаза на затылке есть?!
Первым порывом было броситься назад, в комнату Эллины, сделать вид, что меня здесь и не было. Но я поборола себя и, сопровождаемая взглядами Дэниела и хозяйки дома, вошла в гостиную, уселась в кресло. Один лишь Шейран так и не посмотрел в мою сторону.
С моим появлением разговор сам собой затих, Танита вскоре ушла, сославшись на дела, а мастер Райт и Ферт, кажется, задремали.
Я налила себе из чайника, который стоял на столике между креслами, чая. Сделала небольшой глоток ароматного напитка, затем, собравшись с духом, выпалила:
— А можно спросить?
— Спрашивай… — вздохнул Ферт, глаз мужчина так и не открыл.
— Я больше не чувствую магии… не вижу ее. Эта способность ко мне вернется? Или… я потеряла ее навсегда?
— Вернется, — вместо виконта отозвался маг. Дэн потянулся за чайником и тоже плеснул себе немного чая. — Как ко мне и Шейрану.
— Когда? — выдохнула я.
— Не знаю. По моим расчетам, через несколько дней, может, через неделю, точнее сказать сложно. Противник использовал мощное заклинание.
Выходит, ко мне может вернуться не только возможность видеть потоки энергии, но и управлять ими. Хорошая новость!
— А что это была за магия? Странная такая…
— Тхаомагия, — отозвался Ферт, продолжая делать вид, что спит.
— Тхао?.. — переспросила я.
— Да, магия духа, — вновь ответил Дэниел. — Некоторые мои соотечественники придерживаются этого запрещенного культа. Если не вдаваться в подробности, суть его в том, что мы, обычные маги, черпаем силу извне, а тхаомаги пользуются собственными внутренними силами.
— Хм… если бы только… — пробормотал коршун.
— То есть это какая-то другая магия?
— Да, — кивнул мастер Райт. — Принцип построения плетений совсем иной. Более того, обычным магам сложно противостоять приверженцам культа Тхао, мы к магии духа крайне уязвимы. Одно радует: последователей запрещенного культа мало, и даже у самых могущественных из них ограничены запасы сил. Поэтому тхаомаги предпочитают не вступать в открытые столкновения, а нападать исподтишка, как на нас в таверне.
Вот оно как, а я гадала, почему на Ферта сонное заклинание подействовало. Оказывается, все дело в том, что это какая-то другая запрещенная магия.
— Надо же… никогда не слышала ни о чем подобном, — протянула я.
— Потому что культ Тхао находится под запретом, — эрлаец сделал большой глоток из чашки. — И кстати, настоятельно не советую расспрашивать о тхаомагии кого бы то ни было. Могут неправильно понять. Оглядеться не успеешь, как окажешься в одной комнате с дознавателем.
— Ты уже имела с этой магией дело, — неожиданно сказал Ферт.
— Да?! Когда?.. — Я выпрямилась в кресле.
— Отец Ульрих был тхаомагом.
— Тот священник, который проверял, есть ли у меня сила?
— Он самый. А потом еще один из ходов в катакомбах был перекрыт заклятием магии духа.
— Синие линии силы… — пробормотала я.
— Да, синие, — сказал Ферт. — Магия, разлитая в пространстве, имеет естественный солнечный свет. Тхаомагия чужеродна, противна самой природе — она мертвенно-синяя.
— Священник-тхаомаг, перекрытый ход в катакомбах… Ты мне ни о чем таком не рассказывал, — заметил Дэн.
— Не до того было, да и слишком много посторонних ушей на корабле имелось, чтобы вести беседы о запрещенном культе… Меня больше интересует другое. — Ферт открыл глаза, из положения полулежа плавно перетек в положение сидя, локти упер в колени, уставился на меня. — Кое-что не дает мне покоя. Алана, как получилось, что ты одна смогла проснуться?
— Хотела бы я знать… — нервно передернула плечами и отвела взгляд.
— Что? Неужели никаких идей?
— Быть может, заклинание тхаомага на тебя и вовсе не подействовало? — спросил Дэниел.
— Подействовало… — проглотив ком в горле, выдавила из себя я.
— Откуда такая уверенность? — приподнял брови Ферт.
— Я видела странный сон… Синих змей.
— Синих змей? — переспросил маг и переглянулся с виконтом.
— Вы… тоже?
— И как тебе удалось проснуться? — спросил Шейран. — Что ты для этого сделала?
— Не знаю… — задумалась я, — всего лишь захотела, чтобы кошмар закончился…
— Всего лишь? — хохотнул Ферт. — Ты меня поражаешь, девочка! Скинуть мощное заклятие тхаомага, всего лишь захотев, это надо суметь.
— Как же тебе это удалось? — спросил мастер Райт, во взгляде мага читалось недоверие.
Мне определенно не верили. Два прожженных циника, два мага, пусть один из них и бывший, не могли поверить, что какой-то недоучке с окраины Империи удалось то, что оказалось не под силу им.
Неожиданно я разозлилась. Ну да, Академию я не заканчивала, школу тоже. Особыми магическими талантами до недавних пор похвастаться не могла. Но кое-что у меня было всегда, с рождения, а именно — воля, сила, упрямство. Не будь всего этого, я не выжила бы восемь лет назад в лесу, не смогла бы принять судьбу простой деревенской травницы, не вернула бы себе магию, не поборола бы заклинание тхаомага…
— Я. Просто. Очень. Захотела, — медленно, выделяя каждое слово, проговорила я. — Желала проснуться. Чтобы закончился кошмар. Хотела жить.
Дэниел с Шейраном вновь переглянулись.
— Говоришь, у тебя настолько сильная воля, что ты смогла побороть заклинание тхаомага? — наконец произнес мастер Райт.
— Я ничего не говорю. Не знаю, почему мне удалось выбраться из кошмара. Знаю лишь, что очень хотела проснуться, и все.
— Любопытно… — Маг чуть наклонил голову и принялся рассматривать меня так, будто видит впервые. Будто перед ним сидит не худощавая девушка, а какой-то чрезвычайно занятный экспонат.
