– Спасибо, – искренне сказала я.
Хрен с ним, с Корнягой. Даже если и врет – пускай врет. Такая уж, видно, его деревянная натура. Зато вот проявил заботу, когда мне совсем плохо было.
– На здоровье, – проскрипел Корняга. – Так вот, принес я тысячесил и думаю – надо бы посмотреть, где хоринги…
Я слушала его вполуха, думая о своем и посматривая по сторонам. Просека вела нас на юг, слегка отклоняясь к западу. Четтан поднялся над лесом и заметно припекал мне макушку.
Почему-то мои мысли свернули к событиям предыдущего, красного пересвета. К тому моменту, когда мы с Одинцом снова встретились в человеческом облике под звездами. Я сердито фыркнула. Темное небо, ну мы с ним и уроды оба! Хорошую пару подобрал Лю-чародей для путешествия в Каменный лес. Что я, что Одинец – лопухи развесистые, а не оборотни. Вместо того, чтобы быстро излагать самое важное, мы уже второй раз, усмотрев друг друга в человеческом виде, ведем себя как влюбленные придурки.
В первый раз отвесили челюсти до коленок и пялились друг на друга, пока Четтан не взошел. В этот раз нас обниматься и целоваться потянуло. А дальше что, джерх на… Тьфу, пропасть!
Я расхохоталась – явно не в такт корнягиному рассказу, потому что пенек обиженно замолчал. Впрочем, смех мой был невеселым.
Если и есть под солнцами парочка, которой нет никакого резона влюбляться друг в друга, так это мы с Одинцом. Пока Одинец – человек, меня свет Меара держит в зверином теле. Когда же я становлюсь человеком, Четтан обращает моего спутника в вулха. И даже если путь к У-Наринне позволит нам обрести полную память – после чего и синим, и красным днем мы будем оставаться сами собой – мы с Одинцом все равно будем принимать человеческий облик под разными солнцами.
Мадхету и анхайру не встретиться в человеческих телах иначе, как во Тьме под звездами, на красных пересветах Смутных дней. Текущих Смутных дней не так уж много осталось, и каждый день на наши головы сваливается новая неприятность. Разве будешь тут думать о любви? А до следующих Смутных дней нам по-любому не дожить. Хотя… знаю ли я наверняка, каков жизненный срок оборотня?
Не знаю. Потому что ни один из оборотней, про которых я слышала, до старости не дожил.
Как бы то ни было, влюбляться в мужчину, который сможет по-настоящему обнять меня только в следующие Смутные дни – нет уж, хренушки. А жаль. Мы бы всегда понимали друг друга… наверное. Во всяком случае, лучше, чем нас способны понять люди. Я вспомнила крепкие руки Одинца, прикосновение его губ к моим губам и стремительный сдвоенный стук наших сердец. Да, жаль.
Вот если бы уметь менять облик не по велению Солнечных Близнецов, а по собственной воле…
Мда-а, ну я и размечталась! Жизнь – это все-таки жизнь, а не сказка про курицу с золотыми перышками. Даже если на пути и встречаются говорящие пеньки и легендарные хоринги.
– Эй, Корняга, чего умолк?
– Пора бы на привал остановиться, – скрипуче пожаловался корневик.
– Все сучья болят. Со вчерашнего полудня без отдыха едем. Вечером в меня стрелу всадили, а вытащили только сегодня.
– Тебе-то что? – изумилась я. – Ты ж деревянный.
– Деревянный, но чувствительный, – самолюбиво проскрипел Корняга.
– Ладно, – согласилась я. – Привал.
Вулх бесшумно вынырнул из кустов, посмотрел, как я расседлываю жеребца, и снова скрылся в кустах. В следующий раз он появился на выбранной мною для привала полянке с тушкой молодой косули в зубах.
– Вот это добыча, – уважительно сказала я. – Силен ты, брат анхайр.
Вулх приосанился. Вороной жеребец с огорчением покосился на нас, хищников, и отошел в сторонку – мол, там подальше кусты повкуснее. Точно так же вел себя Корняга в отсутствие вулха, когда я развела костер. Как только затрещали первые щепочки и пошел дымок, корневик боком-боком отодвинулся на самый дальний наветренный край поляны. А когда разгорелось жаркое пламя, почти прозрачное в красном свете Четтана, Корняга буркнул: «Пойду разных травок-корешков поищу» и исчез.
Вернулся он только тогда, когда косуля уже зажарилась, и я затоптала костер. Пенек притащил целую охапку лесной черемши и пучок сладковато-пряных корней фаррея, к которым я отнеслась с большим одобрением – а анхайр с неменьшим равнодушием.
Расправившись с изрядной частью косули, мы некоторое время валялись на поляне. Говорить не хотелось. Двигаться тоже было лениво. Наверное, именно лень натолкнула меня на мудрую мысль. Рассказчик-то из Корняги сомнительный, а вот не сможет ли он поработать почтовым голубем – в смысле пнем? Кхисс говорил, что память у корневиков хорошая. Пока что Корняга успешно подтверждал его слова.
– Слышь, Корняга? – окликнула я корневика.
Пенек блеснул на меня черными смородинками глаз:
– Слышу.
– Сумеешь мои слова запомнить и завтра Одинцу передать?
– А как же!
– Тогда скажи ему вот что, да не перепутай. На пути к У-Наринне мы непременно должны разбудить пять стихий: воду, огонь, землю, воздух и железо. Если мы не пройдем все пять вех, то стражи Каменного леса нас не признают и не пропустят. Я знаю от хоринга, что воздух Одинец разбудил еще в Запретном городе. Веху воды мы тоже уже миновали. Осталось три стихии: земля, железо и огонь.
– Может, огонь не надо? – робко скрипнул Корняга.
– Ты, главное, передай что велю, – сурово сказала я. – Что надо, что не надо – это не нами заведено. Все запомнил?
– Слово в слово, – скрипуче вздохнул корневик.
– Повтори!
Убедившись, что Корняга ничего не перепутал, я с сожалением поднялась и подозвала Ветра. Пора было продолжать путь. До светлой У-Наринны было еще далеко.
Лес по обе стороны просеки постепенно редел, и по просветам впереди стало заметно, что мы вскоре выедем на открытое место. Четтан переполз через зенит и начал медленно спускаться по небосклону. Корняга спал у меня за плечом, вулх шнырял где-то среди деревьев. А Ветер резво бежал вперед, и каждый шаг приближал нас к У-Наринне. Я даже стала думать, что этот день, который начался так необычно и страшно, закончится вполне спокойно.
Проснувшийся Корняга завозился у меня на спине, взбираясь повыше.
– Что это, госпожа? – с любопытством спросил он.
И только тогда я поняла, что мой слух уже давно тревожат отдаленные звуки, которые я не могу истолковать. Что-то в них было неправильное, неуместное. Но что? Чтобы ответить, нужно было понять, что это такое.
– Не знаю, – сказала я. – Доедем – поглядим.
Источник звука лежал в точности на нашем пути. Может, лучше будет сделать крюк и объехать его стороной? Неведомое всегда таит в себе опасность.
Вороной вынес меня на опушку леса, и я натянула поводья, придерживая его. Перед нами снова расстилалась бескрайняя равнина, залитая горячим красным светом Четтана. Жеребец радостно заржал. Я знала, что ему не по нраву ни горы, ни леса. Больше всего Ветер любил широкую степь, по которой можно мчаться наперегонки с небесным тезкой.
