Перспектива превратиться в святого угнетала, а грядущая жизнь во лжи тревожила Камбера. И все же, если ему суждено нести свой крест, учить и наставлять Синхила, он не отступится. Ему это не по нраву, но разве он принимал решение, желая потешить себя? Он может усмирить свою гордыню.
Джорем не понимал, как его отец-священник и епископ может уживаться с ложью и лицемерием, все чаще сопутствующими Камберу-Элистеру, но ради великих целей не противился и не перечил.
Дискуссии о проблемах морали и долге духовной особы могли умножать сомнения, но не способны были разрешить драматическую ситуацию. Кое-как собравшись с мыслями, отец и сын покинули комнату Камбера и поспешили в часовню архиепископа. Облачившись в ризы, они влились в степенное течение и строгий порядок литургии, возвращая себе душевное равновесие. Разговор с Энскомом откладывался до окончания службы.
Завершив все надлежащим образом, они перешли в комнату архиепископа и, прерывая друг друга, рассказали Энскому о случившемся, поделившись с нам впечатлениями на словах и мысленно.
Потрясенный Энском не показывал виду, слушал, не перебивая, качал головой и попивал козье молоко из чашки.
— Ах, Камбер, ты по-прежнему как колючка у меня в боку. О, я знаю, что ты не повинен в этом. Ты делал то, что должен. И тем не менее проблема возникла.
Архиепископ поморщился после очередного глотка, молоко он пил, унимая боль в желудке, а от последних новостей недуг еще больше разыгрался.
Камбер молчал.
— Однако, — продолжал архиепископ, — ты можешь быть спокоен, пока я архиепископ, в моем соборе не будет воздвигнуто никакого святилища Камбера. — Он решительно поставил пустую чашу. — Что касается канонизации, думаю, никто не в силах остановить поклонения, популярного в народе, но обещаю постараться, чтобы до собора епископов не дошло ни одно официальное прошение.
— Спасибо, Энском, — тихо сказал Камбер. — Большего нельзя и просить.
Энском пожал плечами.
— Хотел бы я предложить большее. Честно говоря, не понимаю, как ты можешь оставаться спокойным. Если бы кто-то пытался сделать святого из меня, я превратился бы в комок нервов.
Намазывая маслом кусок белого хлеба, Камбер устало улыбнулся.
— Тебе отлично известна цена этого внешнего спокойствия, — сказал он, отправляя кусочек в рот. — Что еще мне остается делать? — Он прожевал и проглотил хлеб. — Открыть правду — значит свести на нет все то, чего удалось добиться за последние месяцы. Синхил едва начал чувствовать себя настоящим королем. Уже около века страна не видела подобных ему. Тебе следует познакомиться с планами реформ, которые он, Джеб и я разрабатывали вчера. Они значительны и по большей части выросли из его идей, а не наших с Джебедией.
Джорем подлил в кубок отца душистого темного эля, Камбер поблагодарил кивком и основательно приложился к кубку, прежде чем продолжить.
— Это еще не все. Пока мы обозначили только общие контуры, но уже видно, что некоторые его предложения в области права прямо-таки радикальны. Он усвоил многое из того, что мы заставили его прочесть. Теперь это получило во многом неожиданное развитие. Некоторые затеи слишком далеки от реальности, но важно то, что он учится. Начинает мыслить независимо и стремится дальше на основе того, что мы дали ему. Иногда я просто не поспеваю за его мыслями.
Энском, евший сыр с яблоком, вытер пальцы о салфетку из дамаста и принялся чистить ногти кончиком ножа. Его глаза весело поблескивали.
— Не берусь спорить об этом. По нашим встречам я знаю о его идеях. — Он повернулся к Джорему. — А что ты, Джорем? Райс и Ивейн? Вы трое смиритесь со святостью своего отца, если такова цена благосостояния страны?
Джорем оставил хлеб, превращавшийся в его пальцах во множество катышей, и отряхнул руки от крошек.
— Должен быть способ остановить неразумных, ваша милость.
— Согласен. К сожалению, имя твоего отца пополнило мартиролог, его кончина — свершившийся факт. Как мы остановим разговоры вокруг нее?
— Как все это неправедно!
— Знаю, — Энском вздохнул. — Порой мы не можем позволить себе излишней разборчивости. Забудем пока о нравственности. Ты можешь справиться с паломниками? Что если Гвейр и его приятели станут просить у леди Элинор разрешения на превращение могилы в святилище?
— О, Господи, она, верно, не позволит?
— Не знаю. Я спрашиваю тебя. Больше у нее не будет поддержки Райса и Ивейн. Если обязанностей фрейлины недостаточно, чтобы удержать их при дворе, уж личный лекарь должен быть при королеве безотлучно. Ты же знаешь, Меган снова понесла.
Камбер опустил кубок, который подносил ко рту, и с удивлением взглянул на Энскома.
— Так скоро? Синхил знает?
Энском покачал головой.
— Сам Райс узнал об этом всего несколько дней назад. Если все пройдет благополучно, у короля будет еще один сын. Нет нужды говорить, что до благополучного разрешения от бремени в конце лета услуги Райса будут нужны постоянно. Однако Джорем не ответил на мой первый вопрос. Что если от Элинор придет известие о намерении Слуг святого Камбера превратить могилу в храм?
— Она может согласиться, — мрачно ответил Джорем. — Она очень любила… Камбера. — Он посмотрел на отца, на Энскома, потом снова на отца. — Может, открыть ей правду? Если ты по-прежнему собираешься привлечь к этому и мальчиков, она все равно узнает в конце концов.
— В конце концов, да. Но не сейчас. Райс говорил, что она подумывает о втором замужестве, и, боюсь, ее будущий супруг горяч и из подозрительных ревнивцев. Если ей предстоит мириться с моей святостью, то лучше ничего не знать, чем жить под страхом разоблачения.
— Кузен Джеми? — спросил Джорем.
Камбер кивнул.
— Энском, мы говорим о юном Джеймсе Драммонде. Возможно, ты помнишь его по часовне. Когда Катан ухаживал за Элинор, Джеймс тоже был в числе поклонников. Теперь Катана больше нет… — Он пожал плечами. — Как бы то ни было, я буду очень удивлен, если Элинор не скажет да. Мальчикам нужен отец, а Элинор — муж. Графство Кулди и владения Драммондов под стать друг другу.
— Но ты назвал его горячим, — заметил Энском. — Ты имеешь в виду, что, если бы он знал правду о тебе, то мог бы дать ей ход?
— Скажем, я бы предпочел не подвергать его такому искушению, — ответил Камбер. — Я не верю, что мужья и жены, если захотят, могут иметь секреты от своей половины. Пусть уж лучше привыкают к творящемуся в Кайрори и примирятся, подобно нам. Джорем, как ты думаешь, им это по силам?
— Возможно, — с сомнением отозвался Джорем. — Однако будет нелегко.
