Я сокрушенно покачал головой.
— Мне вас жаль. Прощайте. И предупреждаю в последний раз, не лезьте в это дело. Для вашей собственной безопасности.
Пиона поджидала меня внизу. Увидев мое перекошенное лицо, она охнула и помчалась наверх. Не сдержавшись, я громко хлопнул входной дверью и отправился к отцу Георгу. Мне так было нужно услышать его ободрение и совет.
Профессор Адриани потрудился не просто ответить, но и отправить письмо голубиной почтой. Он согласился незамедлительно приехать, поскольку его крайне заинтересовал уникальный случай двоедушия Николаса, который он намеревался включить в свой капитальный труд по исследованию душевных заболеваний. Оставалось только добиться переноса судебного заседания. Вояг Хмельницкий наотрез отказался просить отсрочки, будучи настроенным очень решительно. Он заявил, что госпожа Хризштайн обо всем позаботится, а мне, как представителю обвинения и Святого Престола, доверия нет. Поэтому я затягивал как мог, постоянно мешая кардиналу Блейку, чье общество было просто невыносимо. Невольно вспоминая сцену с ним и Пионой, а потом гневный обвиняющий взгляд девушки, которая считала меня таким же лицемером и подлецом, я закипал от негодования. При этом сам кардинал относился ко мне благосклонно, ошибочно полагая, что я спас его от заражения дурной болезнью и могу разделить с ним порочные забавы. Особенно тяжело приходилось, когда он начинал рассуждать о женских прелестях, скабрезно подмигивать или травить пошлые шуточки. Но когда он предложил после работы отправиться в новый, недавно открывшийся бордель в порту, причмокивая от нетерпения, я не выдержал и послал его к демону, высказав все накипевшее. Поэтому просить его содействовать в переносе заседания можно было даже не пытаться. Впрочем, готовя обвинение, в поисках слабых мест, я неожиданно для себя нашел решение. Только для того, чтобы оно сработало, необходимо было любой ценой не пустить Лидию в зал суда.
Уже завтра заседание, а я до сих пор не представлял, как избавиться от Лидии. Глаза слипались от недосыпа, поэтому наверное придется опять ночевать в управе. К счастью, привратник обычно не возражал и в мое отсутствие охотно кормил рыжего, который большую часть проводил на улице, радостно облаивая прохожих. Искалеченная задняя лапа ему ничуть не мешала, он приноровился шустро бегать, лишь слегка ее приволакивая. Я хотел отдать его жить при сиротском приюте у отца Георга, но оказалось, что меня уже опередили. Там уже был такой же рыжий щенок из помета. Мне до сих пор казалось странным, что Лидия… Хотя нет, это скорее не она, а Антон подобрал где-то щенков. Она в принципе не способна на жалость и сострадание.
— Кысей! — в кабинет ввалился кардинал Блейк, его маленькие глазки осоловело смотрели на меня, а комнату неумолимо заполнял запах дешевого вина. — Ты еще работаешь? Давай выпьем, а?
Толстяк помахал в воздухе полупустой бутылкой, потом нетвердым шагом добрался до стула и тяжело плюхнулся.
— Ну ты подумай, какая жара в этом городишке! Вино холодное, из погреба. Хочешь?
Я отрицательно покачал головой, на всякий случай убирая бумаги подальше от поставленной на стол бутылки.
— Хватит на меня дуться! — вдруг обиженно засопел кардинал, пытаясь открыть бутылку. — Ты меня совсем не уважаешь, да?
— Ваша святость, — процедил я, разглядывая, как он дрожащей рукой наливает темную жидкость в мой стакан. — Вам не стоит пить в такую жару.
— А что мне еще остается пить, тьфу, делать в этом клятом городе? Бабы да вино, что еще нужно для счастья бедному церковнику.
Он опрокинул в себя целый стакан, крякнул и полез наливать следующий.
— Это ты сейчас такой правильный… Поживешь с мое — поймешь… Кому нужен твой обет, тьфу! — кардинал сплюнул на пол, я всерьез опасался, что его может стошнить. — Никому мы не нужны, слышишь! Ни-ко-му!
Кардинал попытался вылить остаток вина в стакан, но руки дрожали настолько, что он все расплескал на стол. Выругался, выцедил последние капли прямо из горла, потом швырнул бутылку об стену и уставился на меня.
— Послушай, что скажу. Ты гуляй, пока молодой, пока здоровье есть. Это потом уже будешь каяться, поститься да блюсти добродетель. Когда будет что вспомнить. А то я ведь тоже… Таким же дураком был… Все думал про грехи да…
Его повело в сторону, я подхватился с места, но не успел, толстяк успел упасть со стула и растянуться на полу. С трудом подавляя брезгливое отвращение, я оттащил бесстыдно храпящего церковника на диван. Придется забрать бумаги домой и работать там, принесла же его нелегкая. Собирая материалы дела, я застыл. Демон, а ведь он прав! Пусть для этого и придется согрешить… В тот момент я был готов расцеловать пьяного кардинала за подсказку.
Заседание было назначено на вечер, чтобы смягчить невыносимую жару в здании муниципалитета. Нервно вышагивая в зале, я раздумывал над тем, что Лидия слишком хитра и может заподозрить неладное. Я не могу оплошать и допустить, чтобы она превратила судебное заседание в дешевый спектакль, как в прошлый раз. А значит, придется быть очень убедительным и осторожным.
Вояг пригласил поверенного Цомика для защиты помчика. Светский защитник на процессе по обвинению в колдовстве и убийствах не был чем-то необычным, но вся неприятность заключалась в том, что он был волен самостоятельно выбирать себе официального помощника, и выбрал он Лидию. А сообщив об этом лишь накануне заседания, поверенный лишил отца Валуа какой-либо возможности предпринять ответные меры. Впрочем, если мой план сработает, то это уже будет неважно.
Страдающий от жестокого похмелья кардинал Блейк мрачно кивнул мне в приветствии и поманил за собой в зал. Я отрицательно покачал головой. Где же Лидия? Почему ее до сих пор нет? Если она опоздает, то…
Я выдохнул с облегчением, заметив ее вместе с Антоном и Пионой, но в следующее мгновение недоуменно нахмурился. Что у нее за очередная блажь? Лидия вырядилась в старомодное белое платье с талией под грудь, довольно целомудренное, как для ее вкуса. Она опять будет разыгрывать из себя оскорбленную невинность? Кого она пытается обмануть этими нелепыми оборками, трогательным наивным рисунком из розочек на платье и детской прической? Ее можно было назвать почти привлекательной, приняв за юную застенчивую пансионерку. Я еще больше нахмурился, силясь вспомнить. Ну конечно, я же видел этот образ! На том рисунке, что держала Лидия. Она кого-то копирует?
Лидия гордо прошествовала мимо, и мне пришлось ее догонять.
— Подождите, госпожа Хризштайн, — я удержал ее за руку. — Мне надо с вами поговорить.
