И в какой-то момент, мне это надоело. Я встала, нашарила в темноте кроссовки, и вышла наружу, твердо решив больше не вести себя как ребенок и не бегать. Хочу быть рядом…
Я знаю это точно.
Долго же проворочалась! Уже вечер, но не глубокий. Прохладно… Я зябко поежилась.
Демм сидел там же, создавалось ощущение, что он так и не двигался с момента, как я ложилась. Вытесанная из камня статуя. Недвижимая… прекрасная…
Я тихо подошла к костру и села рядом, протянув к огню руки.
Ну, вот, я рядом… и что дальше? Молчание угнетает как никогда. Но я не знаю, что говорить. Хорошая погода? Как глупо. Сказать, как сильно я хотела, чтобы он был рядом? Не осмелюсь. По крайней мере, сама я не смогу начать такой разговор. Спросить, как он добрался? Что у него случилось? Как он себя чувствует, не болят ли раны? Я раскрыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука. В голове все резко перемешалось, я так и открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, потом бросила эту затею.
Молчание.
Заговори… заговори со мной! Неужели тебе совсем нечего мне сказать? Почему же ты не сможешь услышать… Я же так часть чувствую твои сильные эмоции, почувствуй и ты мое желание услышать твой голос… хотя бы. Я не буду убегать. Протяни мне свою руку, и я дотронусь до нее в ответ.
Не знаю, может, он услышал… а может, просто так получилось… Демм подсел ближе и обнял меня. Я боялась пошевелиться. Потом, словно решившись, притянул к груди, обнял крепче, уткнувшись носом в мое плечо. И с меня упали оковы неловкости, страха, стеснения, и я прижалась к нему так, как только могла, обняв в ответ.
— Ну зачем ты от меня бегала? — от его горячего дыхания по телу забегали мурашки. — Я уже думал, что как-то обидел или испугал тебя… Если это так — прости. Что не был рядом, когда тебе было страшно. Прости. Я буду повторять сотни, тысячи раз, пока ты не простишь или не прогонишь меня. Больше этого никогда не произойдет. Я буду защищать тебя, пока стучит мое сердце. Я всегда буду рядом.
И в этот миг я была счастлива, так счастлива, что им можно было одарить весь мир, и оно не убавится даже на каплю. Потому что он — рядом. Источник моего счастья. Наверно, именно сейчас я, наконец, поняла, что он вернулся. "Мы больше не разлучимся" — стучало в голове, где, кроме этой мысли и счастья, не было ничего. А больше ведь ничего и не нужно.
Я помотала головой.
— Мне не зачем прощать тебя. Я просто сильно взволновалась, и боялась неизвестно чего. Поэтому и бегала.
Он фыркнул.
— Глупая…
— Я знаю, — с улыбкой согласилась я.
Да, мы больше не говорили, но не потому что нам не о чем было говорить, просто слова стали не нужны.
Я слышала уверенные удары его сердца, самый дорогой для меня звук, я чувствовала его дыхание, тепло, которое все больше становилось частью моего тела.
Мой Страж. Мой самый дорогой человек… демон… нет разницы, ты — это ты, и не изменишься, даже если я буду видеть вместо изумрудных глаз — алые, и за твоей спиной будут прекрасные крылья.
Я буду с тобой, пока стучит мое сердце. И никому больше этого не изменить.
— Идите вы уже спать… — проворчала вернувшаяся Цун. Я вскинула голову. Она смотрела на нас с каким-то странным выражением, то ли одобрением, то ли осуждением. — Осталось всего пара тройка часов. Даже тебе, Страж, нужно выспаться, не говоря уже о некоторых, так любящих выматывать себя до последнего.
Я поняла, кого она имела в виду и смутилась.
— Хорошо, — Демм отстранился и встал, утягивая меня за руку за собой. Мы пошли к палатке, но… Мы что, будем..? Сообразила я это уже внутри.
Демм сел на кровать, и протянул ко мне руки.
— Иди ко мне, — тихий, нежный голос. Я дотронулась кончиками пальцев до его, сплетая их и подходя ближе.
Он лег спиной к натяжной стенке, я устроилась у него под теплым боком.
Так близко, как могли.
— Если бы ты знала, как я по тебе скучал, — неожиданно прошептал Демм.
Я улыбнулась ему в футболку.
— Я тоже. — Эти слова дались на удивление легко, также легко, как дышать воздухом.
Чуть поворочавшись, я приготовилась к одному из самых, я уверена, снов в моей жизни… Слишком поздно я ощутила, как с головы сползает предательский капюшон. Меньше всего я хотела, чтобы он видел это уродство! Я старалась так можно незаметнее высвободить хоть одну руку и натянуть его на место, но он заметил, потому что я поймала взгляд расширившихся изумрудных глаз, смотрящих на мою голову, точнее на то, что на ней было. Освободившие меня руки с осторожностью скользили по волосам, перебирали их. Мне, наверное, было бы приятно, если только ми волосы стали… прежними.
— Что случилось? — обеспокоенность сквозила в его голосе.
Почему именно сейчас? Я так не хочу все портить… и не нужно ему знать, почему волосы стали такими… Поэтому я молчала.
Демм вздохнул, его руки вернулись на прежнее место и еще сильней сжали меня.
— Ты ведь скажешь потом? — Я кивнула, хотя… вряд ли это случится… а может, и нет. Он поцеловал мою макушку. — Твои волосы прекрасны, такими и останутся навсегда. А теперь спи спокойно…
Рано утром, когда нас разбудила Цун (я едва не умерла от стыда), перехватив пару кусков хлеба и заглотнув воды из озера, к слову оказавшейся превосходной на вкус, мы отправились дальше.
Шли молча, нарушали эту тишину только на привалах, которые после полудня шага делали очень часто, и опять из-за меня. Мы шли слишком быстро для моих ног, поэтому меня хватило ненадолго. "Хочешь пить? Не устала?" В ответ я мотала головой, и мы шли дальше. Цун впереди — показывала дорогу, Демм позади, он уже раза два ловил меня, когда я запиналась. А потом и вовсе подхватил на руки, и, не слушая возражений (точнее, моих криков о немедленном возврате на землю), так и понес дальше. Сразу прибавилась скорость, превратившись из черепашьей в достаточно быструю. Конечно, когда почувствовала, что ноги отдохнули, я добилась своего — меня отпустили. Потом опять взяли на руки, когда устала. Вот так мы и шли целый день. Сделав более длинный привал, перекусили. Я ощущала просто зверский голод, и мне совсем не хватило просто хлеба. Мой организм ведь привык к другой пище, но я ничего не сказал вслух. Не хотелось выставлять себя настолько избалованной, и пусть я такая и есть… я должна измениться. Мне нет пути назад, в свою прошлую жизнь, где я умерла. Ночью в лесу было страшно… я никогда не боялась леса, а тут вдруг… мне казалось, что деревья сжимались вокруг меня, темные ветки тянулись к самому лицу, везде раздавались шорохи, от которых уходило в пятки сердце, странные силуэты… Я даже не предпринимала попыток слезть с рук Демма, тоже выглядящего весьма напряженным. Ночью мы бежали. Я удивлялась, как ни он, ни Цун не подавали ни малейшего признака усталости. Сердце Демма билось ровно, словно он шел прогулочным шагом.
