А еще…
На пыльных ступенях отчетливо были видны отпечатки волчьих лап.
Его высочество отлично их рассмотрел, пока полз наверх по лестнице. И воевать ему больше не хотелось.
Боги?
Хелла?
Русина?
Вот и замечательно! Занимайтесь сами, чем пожелаете! А у него всего две руки! Считайте – он понял!
Русина, Подольск.
Маргоша видела своего любовника разным.
Веселым, грустным, усталым, пьяным в стельку… но чтобы так?!
На Илью смотреть было страшно. Весь серый, потухший, сгорбившийся… девушка решительно испугалась.
– Илюша!?
Бесполезно…
Мужчина отстранил ее, словно дверь, прошел в кабинет – и хлестанул дубовик прямо из бутылки. Словно воду.
Маргоша откровенно испугалась – и помчалась за советом. Дядька Савва предложил пока не лезть, а там посмотрим…
Две бутылки дубовика оказались отличным снотворным для Ильи. А когда мужчину сморило, дед Савва вошел в кабинет. И нагло обыскал его карманы.
А вот и оно… ага.
Телеграмма.
В других обстоятельствах дед Савва посочувствовал бы бедолаге. Но сейчас…
Алексеевка сожжена. Все мертвы.
Тут и добавлять ничего не надо, и так все ясно. Но получается… если родные Ильи Алексеева мертвы, значит…. Значит его единственной родней остается Маргоша! Ну, и они – немного!
А значит… все отлично! Теперь-то Илья с ними точно не расстанется.
И воодушевленный хорошими новостями, дед Савва отправился разъяснять это Маргоше. Пусть приголубит бедолагу, успокоит, подластится, как это бабы умеют…. Мужики в таком состоянии – что дети! Кто их по головке погладит, тот и хороший.
Не надо ему ничего говорить, не надо лезть с соболезнованиями, не надо… сам все расскажет. А пока просто повторять, что его любят, что он самый лучший, что они теперь семья, что у него ребенок будет…
Этого хватит.
Яна, Русина.
Как организовать праздник для четверых детей?
Сложно.
Это и в обычное-то время сложно, а уж в разоренной войной и революцией Русине…
Но Яна справилась.
Деньги могут все, а деньги у нее были. Купить продуктов, приготовить праздничный стол – простой, без изысков, ну не умеет она готовить роскошно, но уж плюшек напечь – запросто. Салатиков накромсать, канапешки сделать…
Для этого и умения не надо, только продукты и нож.
И все пятеро сидели за столом.
Яна первая подняла бокал. Ей досталась память Анны, и она помнила, как отмечают день зимнего солнцестояния. Гуляниями, песнями, колядками, загадками…
Чего только в этот день не устраивали!
Но…
Сейчас у Яны не было возможности.
А вот подарить подарки она могла. Каких усилий ей стоило достать игрушку! Ей-ей, самой проще было сделать, наверное. Но рукоделие Яне не слишком давалось. Так, пуговицы пришивать…
Деньги творят чудеса, так что Яне достали плюшевого котенка для девочки, два небольших пистолета для мальчиков – пока не заряженных. Но учить Яна их начнет.
Пока без патронов, просто показать пальцем на цель, а потом показать на ту же цель пистолетом. Потом, когда она поймет, что дети не навредят друг другу, она доверит им и заряженное оружие.
Чудовищно?
Но пусть у них хоть шанс будет! Кто ждет выстрела от маленького ребенка? Да никто!
Для Топыча она раздобыла часы. Пусть учится.
Дети тоже не сидели, сложа руки, и подарили Яне самодельные конфеты из засахаренной вишни. И для Яны этот подарок был дороже всех сокровищ мира. Это ее сын руку приложил!
– Родные мои, – тихо сказала она, переждав бурю детского восторга. – У нас впереди тяжелое время. И я хочу выпить этот бокал, чтобы у вас все было хорошо. Чтобы вы были живы и здоровы, чтобы выбрались из всей этой истории, чтобы спустя пятьдесят лет собрались за столом, живые, здоровые, с детьми и внуками, и рассказали им про этот Солцеворот. Я верю, что так и будет! За ваше будущее, дети! За вас!
И осушила бокал с вином.
Хелла, прошу тебя…
Знаю, все в моих руках, но… как же страшно! Как страшно подвести тех, кто тебе доверился! Безумно страшно…
А выбора все равно нет. Только вперед.
Это был очень маленький и тихий праздник. А поздно ночью, когда дети уснули (они все трое твердо хотели спать с Яной, им было легче, когда рядом был кто-то большой, живой, теплый), и с трех сторон наползли на нее, Яна гладила детские головки.
И смотрела в окно.
Почему-то ей казалось, что Хелла тоже смотрит.
Пристально…
Чего же ты хочешь, богиня!?
Чего!?
Анна, Россия
Правильно принимать гостей – это искусство.
Чтобы никто не скучал, чтобы никто не оказался забыт, чтобы у всех было в достатке напитков, чтобы всем понравились развлечения…
Анна обещала научить этому Киру. И показывала, рассказывала…
Роза Ильинична только головой качала. Она не знала, где такому учат, но оценила. Это именно искусство быть хозяйкой. Не абстрактным менеджером – это управленец, которому, по большому счету, безразлично, чем управлять. Поставят на мыловарню? Будет варить мыло. Поставят в солеварню – будет добывать соль.
При нем все будет неплохо.
А потом?
А потом его не касается. Вообще.
Это не его дело.
Не его собственность, наследство, проблема, он это своим детям не передаст. А потому после него хоть потоп.
Анна поступала совершенно иначе.
Она относилась к дому так, словно это был ее дом. И Киру учила и бережливости, и аккуратности, и правильно распределять ресурсы, намечать цели…. Это не так просто. Но ведь получалось же у нее! Хорошая экономка всегда может оценить хорошую хозяйку. И иногда Роза Ильинична подумывала, что в идее Киры что-то такое есть… правильное.
Потом смотрела на Анну – и качала головой.
Чтобы привлечь мужчину, женщина должна быть в этом заинтересована. Ну хоть краешком сознания! Хоть чуточку!
Анне это было вовсе неинтересно.
Она с удовольствием проводила время с Кирой и Гошкой, готовила, ездила по магазинам, объясняла Кире, что и как делать, но ее отца…
Она была вежлива, внимательна, она здоровалась и разговаривала на отвлеченные темы, но – и только! Так же она стала бы разговаривать и с шестилетним ребенком, и с восьмидесятилетним дядюшкой. Словно кто-то выключил у Анны интерес к мужчинам.
А жаль.
Новый Год стремительно приближался, росли запасы в рефрижераторах, Анна линий раз проходилась по дому – даже не с инспекцией. Она могла и тряпку в руки взять, и сама разобраться с хрусталем…
С портными, с аниматорами, с садовником, с…
Наконец бешеная гонка закончилась, и наступило тридцать первое декабря.
Борис Викторович встречал гостей. Кира стояла рядом с ним. Удивительно красивая. И ничуть не взрослая. Самая частая ошибка девочек – они ярко красятся, надевают шикарные платья, навешивают с десяток украшений – и сочетание всей этой мишуры с детской мордашкой выглядит комично.
Кира, благодаря Анне, выглядела именно так, как надо.
Волосы были уложены гелем для укладки, прическа была не сложной и достаточно крепкой, чтобы девочка позволила себе и потанцевать, и умыться, если захочет… косметики почти не было. Анна лично подкрасила ей ресницы несмываемой тушью и дала блеск для губ.
И никаких вечерних платьев.
Кира была в джинсах и топике.
Джинсы – дорогие, в обтяжку, и на стройных ножках девушки выглядели просто великолепно. И яркий топ с жакетом, темно-синий, с блестками, с вышивкой и стразами, праздничный и яркий, можно сидеть за столом в жакете, а можно снять его и поплясать в свое удовольствие.
Классические танцы Кира тоже начала учить, поддавшись на Анину провокацию, но пока вальс ей родным не стал. Ну и не надо!
Молодежь же!
И никаких туфель на каблуках. Аккуратные балетки, которые подруги (пожалуй, что уже и подруги) украсили снежинками.
