— Да что ж за жизнь у меня такая? Все похищают, да похищают, — вопросила я возмущенно. Вопрос мой был риторическим, но ответ я на него получила. Из темноты.
— Полагаю, очень захватывающая.
Вздрогнув от неожиданности, я резко крутанулась, оборачиваясь на звук, но закономерно ничего не смогла разглядеть, и несколько долгих секунд всерьёз раздумывала над тем, чтобы заорать. Останавливало лишь то, что темнота говорила очень знакомым голосом.
Пощелкав дрожащими пальцами в воздухе, я с третьего раза все же смогла создать слабенький, мигающий, упорно стремящийся потухнуть светлячок зеленоватого цвета, который придавал захламленному, грязному помещению особенно зловещий вид.
В углу, на доске, которая раньше, скорее всего, была столешницей, сидел дознаватель, привалившись спиной к стене. В свете моего огонька его бледная кожа приобрела болезненно — зеленый оттенок, и сам мужчина больше всего походил на еще свеженького, недавно поднятого мертвяка. Бледные губы кривились в болезненной улыбке.
— А мы вас искали, — ничего умнее я не придумала. Ренэк хмыкнул, прикрывая глаза, и слегка пошевелился. В тишине глухо звякнуло железо, а я только сейчас заметила, что руки его скованы массивными наручниками, из темного металла. Красноватые прожилки, видневшиеся по всей их поверхности, тускло, но размеренно вспыхивали в такт дыханию дознавателя. Завороженно разглядывая странные оковы, я невпопад пробормотала, — я очень рада, что вы живы.
— Думаю, это ненадолго, — без особого беспокойства отозвался Ренэк. Наручники еще раз звякнули и пленник скривился. А я поинтересовалась, просто чтобы не молчать. Тишина давила.
— Вы ненадолго живы, или я недолго буду рада?
— Полагаю, и то, и другое.
— Мда. Не очень обнадеживающе.
— Мы в старом, разрушенном храме, среди последователей культа. На третью ночь полнолуния. Мне нечем тебя обнадежить, — дознаватель был не только обладателем примечательной внешности и тяжелого характера. Он еще и законченным пессимистом оказался.
— Не нравится мне ваш взгляд на вещи, — осторожно заметила я, медленно приблизившись к стене и двинулась вдоль нее, цепляясь за валяющийся под ногами мусор. Упоминание храма прошлось морозными иголками вдоль позвоночника. Плохие у меня были ассоциации со всякими заброшенными храмами, спасибо сумасшедшим сектантам и говорливому Морэму, — нужно мыслить позитивно. Вэлард же где‑то там, и скорее всего нас ищет. Я уверена, что Морэм уже добрался до него и все рассказал.
Верить в это было намного приятнее, чем думать о том, что Морэм уже давно может быть мертв.
— Добрался до него? — переспросил Ренэк, пытаясь устроиться удобнее. Цепь, сковывающая его руки, неприятно звенела, — откуда вернуться?
— Ну… — стена на ощупь была шершавой и холодной, а вопросы дознавателя неудобными. Сплошные расстройства.
— Я правильно понимаю, лорд Шаардан, — он намеренно выделил титул, продолжая неприятный разговор, — все же решил отослать вас? В то время, как вы являетесь единственным человеком, который…
— Если вы не заметили, — возможно, в любое другое время я бы не решилась его перебивать, но сейчас, в темноте и холоде, в ожидании неизвестно чего, я уже совсем не боялась одного, закованного альбиноса со скверным характером, — я сейчас нахожусь рядом с вами. Что там пытался сделать…лорд Шаардан, не имеет значения. Ничего же не получилось.
Тяжелый вздох сдержать не получилось. Я была очень опечалена тем фактом, что ничего не получилось.
Дознаватель молчал, но очень выразительно молчал, заставляя то и дело на него коситься. Возможно, именно поэтому я не сразу заметила дверь.
— Что? Почему вы так смотрите? — раньше красные, теперь его глаза были полупрозрачного, нежно — розового оттенка. Будто кто‑то выпил весь цвет. Бросив быстрый взгляд на сковывающие его руки кандалы, я почему‑то была уверенна, что сделали это именно они. Уж очень знакомым светом вспыхивали красноватые прожилки в металле. Еще на втором курсе нам детально, во всех подробностях рассказывали о способах запечатать силу мага. Способов было несколько, начиная от рунной печати, и заканчивая банальным зельем. Но чаще всего использовали именно металл, который выносит с собой лахара, во время извержения вулканов. Металл был дорогим и редким в наших местах, по одной простой причине — вулканы, даже спящие, поблизости отсутствовали. И оковы эти уже сами по себе говорили о многом. Сектанты, кто бы они ни были, хорошо подготовилась к предстоящему событию. И неплохо потратились.
— Пытаюсь понять, как одна мелкая, но разговорчивая целительница оказалась втянута во все это.
— А я вам и так скажу. По скудоумию. Как своему, так и всяких самоуверенных, аристокра…, — пальцы коснулись холодной, латунной дверной ручки, — ой.
Подергав за нее, я убедилась лишь в одном — дверь заперта. Крепкая, судя по всему новая, недавно поставленная, она была надежно закрыта. Не удивлюсь, если помимо нас, здесь раньше и других несчастных держали, в ожидании нужного часа. А снаружи, стоило мне проявить настойчивость и хорошенько ее пнуть, раздалось предупреждающее постукивания. Стучали три раза, судя по звуку, чем‑то железным, прямо по дереву на уровне моей головы. Намек я поняла. Может я и мелкая, и разговорчивая, но не глупая.
— Ну, нельзя, так нельзя, — понятливо пробормотала я, отступая на шаг назад, и прислушиваясь к тишине по ту сторону двери. Убедившись, что буянить я больше не намерена, наши сторожа успокоились и снова затихли.
За спиной послышалось насмешливое хмыканье. И меня просветили:
— За дверью стоят трое. Судя по поведению — стражники. Или бывшие военные, — мой удивленный взгляд игнорировать он тоже не стал, — неужели ты думаешь, что я не пытался выбраться?
— А если через окно? — не говорить же ему, что именно так я и решила. Уж очень безразличным он выглядел. О том, что это может быть от усталости, я даже не подумала. Зря, как оказалось.
— Окон здесь нет. Только эта дверь.
— И что мы будем делать? — то и дело оглядываясь, я побрела к дознавателю, ориентируясь на блеклый свет моего светлячка.
— Ждать, — ответил он, следя за тем, как я медленно, шаркая ногами, на него наступаю.
— Не хочу ждать. Меня нервирует неопределенность.
— Меня тоже, — сделал шокирующее признание Ренэк, двигаясь ближе к стене, уступая мне место рядом с собой. Возражать я не стала. Рядом с теплым дознавателем, на согретой им же доске было куда как лучше, чем на холодном полу. Не дойдя всего нескольких шагов, я замерла, удивленно обернувшись на звук.
Совсем рядом, хотя, возможно, это было и не так, темнота умело скрадывала расстояние, послышался скрип, и шорох. Кто‑то открыл дверь. Раздавшимся следом шагам я была почти рада. Врожденный оптимизм полагал, что сейчас‑то мы и узнаем, что вообще происходит.
