Что, размером с гору? И послана богами?
— Я привёз её сюда, мой король, — сообщил Приимок. — Только…
Он как-то странно взглянул на Чеса.
— Что только? — спросил король.
— Она, как выяснилось, использовала магию, чтоб стать великаншей, а теперь она снова стала обычной женщиной.
— Очень убедительно. А главное — интересно.
— У меня есть доказательство того, что она колдунья! С ней вместе я привёз существо с телом человека и головой зверя.
— Для зверинца что ли?
— Позвольте мне сказать, государь! — подал голос Чес. — Я думаю, что князь Приимок сочинил эту историю, что б оправдать свой провал. Король Брамон был суеверен и боялся магии. Он бы поверил его словам.
— Да, расчёт не удался, — покачал головой король, сочувственно взглянув на Приимока. — Самое неприятное, что я не верю ни одному вашему слову.
— У меня есть меч колдуньи, — уже теряя надежду, пробормотал тот.
— Меч? — глаза короля странно вспыхнули. — Дайте-ка взглянуть.
Ободрённый князь тут же полез в сумку и достал оттуда вытянутый предмет из тёмно-зелёного металла с серыми кристаллами, опоясывающими его у основания. Лишь один камень сверкал ярко-синим цветом.
— О, нет… — пробормотал король и едва не выхватил меч из рук Приимока.
Осмотрев его, он осторожно погладил пальцем маленькую фигурку спящего льва, и кристаллы на эфесе ярко вспыхнули синевой. Король расхохотался, откинувшись на подушки. Балары с тревогой смотрели на него, но он никак не мог остановиться. Наконец, заметив их волнение, он слегка успокоился и, смахнув с ресниц выступившие слёзы, покачал головой.
— Боюсь, что вы правы, князь. Этот соперник вам не по зубам. Мне знаком этот древний меч… Так вы говорите, что привезли эту воительницу с собой?
— Она на звездолёте.
— Прекрасно. Ступайте. Наград вы не заслужили, но и наказывать вас не за что. И сумку вашей колдуньи оставьте мне.
Поклонившись, Приимок ушёл.
— Вы не станете наказывать этого труса? — возмутился Чес.
— За что? Вы смогли бы победить воина, вооружённого таким клинком?
Он сдвинул выключатель и из эфеса вырвался мощный белый луч, распространяющий яркое сияние. Чес озабоченно посмотрел на странное оружие.
— Значит, она колдунья?
— Не знаю. Может быть.
— Мы сожжём её в каменной яме?
— Не думаю. Из её появления здесь я надеюсь извлечь немалую выгоду, князь.
— Но какую?
— Силу, князь. Именно её силы не хватало мне, чтоб решить вставшую передо мной задачу. Если она отдаст мне её, а она это сделает, никто не сможет победить меня.
— И балары получат Диктиону?
— Они получат куда больше. Они получат свою планету.
V
Этой ночью король снова покинул свои покои. Его рана уже закрылась, но на груди ещё белел неровный выпуклый шрам. К утру он должен был исчезнуть, и король, невзирая на слабость, встал с постели и опять, как несколько дней назад, спустился в темницу. На сей раз он не брёл по запутанным лабиринтам в мрачном раздумье, он решительно направлялся в самый дальний и тёмный каземат, где на острых, врезанных в стену обручах висел князь Линна.
— Да, не слишком любезно с вами обошлись, — усмехнулся король, войдя.
Он подошёл к пленнику и длинным зазубренным кинжалом принялся развинчивать крепления, чтоб ослабить давление обручей.
— Зачем вы это делаете? — произнёс Линна, холодно глядя на человека.
— Хочется, — пожал плечами тот. — Ну, и надурили же вы, князь! Я-то думал, вы умнее. Кидаться на меня с кинжалом!
— Ты должен был умереть! — прошипел альбинос.
— А теперь можешь умереть ты! — заявил король. — Ты думаешь, что это твоё личное дело? Ты ошибаешься. Что произойдёт, если я отменю войну и спущусь в Колодец Забвения? Ну, тебя-то уже не будет.
— Ты не сделаешь этого! — с презрением отвернулся Линна.
— Я именно это и собираюсь сделать, — отчеканил король. — Неужели ты так ничего и не понял? Я живу слишком долго, чтоб желать примитивной власти и смерти врагов. Этого было очень много. Я хочу оставить после себя жизнь и свет. Мне не нужно, чтоб меня воспевали в легендах, но я не могу позволить себе затеряться в ваших хрониках или стать очередным проклятием.
Тонкий обруч со звоном упал на пол. Линна остановившимся взглядом смотрел на него.
— Ты хочешь освободить баларов от войны? Ценой собственной жизни?
— Одно другого стоит, верно? Я соглашусь на жертву, если буду знать, что она имеет смысл. Я не оставлю корону дураку или своре претендентов. Пока она моя.
— Я не верю тебе.
— Я слишком часто слышал эту фразу на разных языках и знаю, что она не так уж фатальна. У нас будет время, у тебя, в частности, не только, чтоб убедиться в моей искренности, но и убедить меня в том, что на тебя можно рассчитывать.
Ещё один обруч упал на пол.
— Ты что, хочешь освободить меня? — запротестовал балар. — Это нарушение Закона.
— У меня свои законы, — возразил король. — Кроме того, я не освобождаю тебя, а лишь меняю место заключения. Идём со мной.
Последний обруч упал на камни, и он направился к двери. Недоверчиво глядя на него, Линна пошёл следом.
— Я знаю, чего ты хочешь, — произнёс он. — Завтра ты объявишь, что я сбежал из заточения, и моё имя будет опозорено.
— Ты считаешь себя таким опасным врагом?
— Не знаю. Но мой сын хотел убить тебя, я хотел убить тебя. Зачем тебе поступать со мной лучше, чем с ним?
— Не лучше, а так же.
— Смерть водой? — зашипел альбинос, пытаясь обвить хвост вокруг шеи человека.
Король ловко поймал его конец и усмехнулся.
— Если попытаешься ещё раз, то рискуешь остаться в истории, как Линна Бесхвостый, — и уже серьёзнее добавил: — Я причинил тебе боль, казнив твоего сына, и потому простил тебе ту, которую ты заставил меня испытать сегодня утром. Но я не прощу тебе ни подлости, ни глупости.
Дальше они шли молча. Линна неплохо знал Дворец и удивлялся, как свободно король ориентируется в узких тёмных переходах, в которых он сам никогда не бывал. Он не верил человеку и по-прежнему ненавидел его, но на сей раз не хотел ошибиться. Он решил подождать и посмотреть, что задумал его противник.
После очередного поворота они оказались в тупике. Линна злобно прищурился, заподозрив ловушку, но король нажал на незаметный выступ на стене, и она внезапно отошла в сторону, открыв вход в высокий зал, освещённый яркими огнями. Повинуясь жесту, Линна первым вошёл и узнал это место. Он увидел высеченную в полу ладью, заполненную песком, широкий жёлоб и тяжёлую заслонку. Это был зал казни, но теперь здесь стояла ещё одна ладья, лёгкое человеческое ложе,
