отгороженное полупрозрачной ширмой, несколько низких столов, заставленных посудой. А в воздухе ясно чувствовался пряный аромат редких лекарств. В высеченной в полу ладье лежал какой-то балар, а рядом с ним сидели на корточках две женщины с золотистыми и чёрными волосами: баларка и человек. Приглядевшись к тому, что лежал, Линна узнал Элку. Забыв обо всём, он кинулся к сыну.
Элку поднял голову и увидел его. Он приподнялся навстречу, опираясь на руки человеческой женщины.
— Ты жив… — прошептал альбинос, замерев в двух шагах от сына.
— Вода не смертельна для баларов, — услышал он позади голос короля. — Это нам она несёт и жизнь, и смерть.
— Отец… — пробормотал принц.
— Ты принял жизнь из рук теплокровного? — вдруг гневно громыхнул Линна.
— Я его не спрашивал, — заметил король. — Просто пощадил и всё. Как дела, мальчик?
— Я почти здоров…
— Он ещё не может ходить, — произнесла одна из женщин, глядя на Линну. Это была Сумон. Князь тяжело взглянул на неё и промолчал.
— Я-то подумал, что вы пришли ко мне, — с обидой произнёс Элку. — Но видно пришелец из чужого мира более добр ко мне, чем мой отец. Или вы не можете простить мне моего глупого поступка?
— Ну, вряд ли стоит говорить о его глупости, особенно теперь, — усмехнулся король. — Я оставляю вас здесь, князь Линна. Можете выяснять отношения со своей семьёй сколько угодно, но сначала выслушайте совет отца: будьте поласковее со своим ребёнком. Тогда у него не будет досадных комплексов.
Король повернулся к выходу, но голос Линны остановил его.
— Что вы скажете о моём отсутствии в темнице?
— В темнице? — ужаснулся Элку.
— Замолчи! — прошипел князь.
— Ничего, что могло бы навредить вашей репутации, — ответил король.
— Ну, конечно, — ядовито уточнил Линна. — Чтоб не повредить будущему королю баларов?
— Да нет, у меня просто не подлая натура. Подумайте над тем, что я вам говорил, князь. Побеседуем позже.
Король ушёл, и проход за его спиной закрылся.
— О чём он говорил? — спросила Сумон.
— Он сказал, что согласен сойти в Колодец Забвения и тем самым освободить нас от древнего проклятия, — мрачно произнёс Линна.
— Он согласен умереть? — воскликнула другая женщина.
Обернувшись, Линна с изумлением узнал принцессу Туру.
— Что вы здесь делаете?
— Она ухаживает за мной с первого дня моего заточения, — тоном защитника произнёс принц, взяв девушку за руку. — Я думаю, что тебе стоит изменить свое отношение к людям, отец.
— К кому? Раньше ты звал их живородящими.
— Раньше я не звал тебя отцом. Многое изменилось.
— Ты просто поглупел.
— А, может, поумнел? Нельзя жить только ненавистью. Нужно кому-то верить.
— Чтоб быть обманутым?
— А что, лучше обманывать самого себя? Король не лжёт.
— Ты позволишь ему погибнуть? — спросила Сумон, тревожно взглянув на мужа.
— А что-то можно изменить? — насторожился Элку.
— Колодец Забвения — это тайна баларских королей, — проговорила она. — Эта тайна передавалась от отца к старшему сыну. Твой отец получил её от твоего деда.
— Вот именно, — кивнул Линна. — И я передам её только своему сыну. После того, как надену корону.
Он взглянул на Элку и увидел, что тот отрицательно качает головой.
— Я не думаю, что в таком случае я захочу её получить, как и остальное наследство.
I
Первые дни путешествия на баларском звездолёте я проспала. Я смутно чувствовала, что кто-то пытается меня разбудить. Эти попытки повторялись время от времени с различной интенсивностью, но ничто не могло заставить меня открыть глаза. Мне казалось, что я смертельно устала и мне хотелось только одного: спать, спать, спать… Потом я почувствовала голод. Именно он и заставил меня проснуться. Тахо и Эдриол смотрели на меня довольно мрачно и неспроста. Как выяснилось, они решили, что разбудить меня не удастся, и потому делили мою порцию еды на двоих. Я не знала, что делать, завыть ли мне на бледный плафон на потолке, или вцепиться кому-нибудь из них в глотку. Я была не просто зла, я была свирепа, потому что моему желудку вдруг стало наплевать на звёздную энергию, и он возжелал чего-нибудь более существенного. Наконец, Тахо с видом благодетеля предложил мне замусоленные горошинки пищевого НЗ из комплекта моей же десантной сумки. Сумку забрали балары, поэтому на его воровство сетовать было глупо. Но я рыкнула что-то нечленораздельное и отобрала у него весь запас. Только после этого я слегка успокоилась.
Но и после этого взгляды моих спутников не стали более весёлыми. В них сквозило какое-то разочарование.
— Какого чёрта? — вежливо поинтересовалась я, засовывая в рот вторую горошину, чего не позволяла себе до того ни разу в жизни. — Чего уставились? Я что, стала похожа на шедевр Пикассо?
Кто такой Пикассо они, естественно, не знали, но Тахо объяснил, в чём дело.
— Ты уменьшилась, — подозрительно процедил он. — На Диктионе ты вдруг стала большая, а теперь опять маленькая.
Я пожала плечами, но только тут заметила, что Эдриол, и правда, стал немного выше меня. Раньше он был чуть ниже. Я посмотрела на свои руки и ноги, и не увидела атлетической мускулатуры, к которой уже успела привыкнуть. И кожа снова стала тонкой и почему-то белой, хотя даже на Диктиону я прилетела загорелая, а уж там только и делала, что жарилась на солнце. Это меня озадачило. Мне-то казалось, что моя миссия ещё не закончена, а достигнутый с таким трудом энергетический пик вдруг остался где-то позади.
В следующие дни я занималась тем, что изучала с помощью дешифратора Тахо язык баларов и задумчиво рассматривала потолок над своей песочницей. Загадка моей метаморфозы разрешилась сама собой несколько позже, когда мы, наконец, достигли конечного пункта нашего путешествия. Мне приснился сон.
Я видела звёздные ворота в чёрном своде ночного неба. Я чувствовала свежий ветер, который дул оттуда. Мне хотелось открыть их, но я не знала как. Я смотрела на мерцающие створки, ощущая за ними чьё-то присутствие. И вот они распахнулись, и поток солнечного света хлынул навстречу мне согревающей волной. А на пороге, в этом божественном сиянии я увидела силуэт, окружённый множеством тёплых лучей, заставляющих его светиться изнутри. Он был высок, строен и гибок. В его фигуре было что-то хрупкое, но широкие плечи и крепкая шея говорили о силе. Он напоминал пантеру, изящную и грозную, налитую до упругости лёгкой первобытной энергией джунглей. Его длинные, чуть вьющиеся на концах волосы серебрились и мерцали. Но я не видела его лица. Я тянулась к нему, пытаясь разглядеть черты, чтоб убедиться в том, что моя догадка верна. Какая догадка? Какая
