— И кто тебе такое приказал?
Прежде чем ответить, ведьма вновь затянулась, отпустила на волю ещё одного мотылька, теперь размером побольше, после чего пожала плечами:
— А тебе не всё равно?
— Знаешь, как-то нет, — ответил я.
Она скосилась на меня удивлённо:
— Чудно. Обычно объекты защиты в суть происходящего предпочитают не вдаваться.
— Я не объект.
— Ах, вот как. — По лицу ведьмы скользнула секундная усмешка. — Тогда отвечу. Прикрыть золотого дракона, обитающего в городе Городе, приказал мне лично Жан Калишер. — Она сбила пепел с кончика сигареты, глянула не меня, пытаясь понять, какую реакцию произвели новость, не поняла ничего и толкнула плечом в плечо: — Ну что, дракон, жим-жим чуток?
Нет, я не испугался, лишь почувствовал: всё, кончилось искусство, задышали почва и судьба. И как только это почувствовал, ненадолго онемел. А когда вновь обрёл дар речи, спросил о том, о чём и должен был в первую очередь спросить:
— Скажи, подруга, а чего это вдруг претёмный меня так полюбил?
— Не лей пули, дракон, — вновь толкнула она меня плечом в плечо: — Сам знаешь, что дело не в тебе.
— Вот как. А нельзя ли с этого места поподробнее? Если не во мне, тогда, простите, в ком?
— Ни в ком, а в чём. В ней самой, в Вещи Без Названия.
Во мне всё сразу поднялось волной:
— Что? Что ты сказала?
— Глухой? — ухмыльнулась ведьма невесело.
И волна тут же отхлынула.
— Выходит, ты знаешь Тайну, — не столько спросил, сколько констатировал я после долгой паузы.
— К сожалению да, — вздохнула Варвара. — Теперь я часть мобильной обороны.
— А почему нет никого от Светлых? Проспали атаку?
— Извини, но в детали посвятить не могу. Не имею таких полномочий. Впрочем, сам всё скоро узнаешь.
— «Скоро» — это когда?
— В своё время.
Сообразив, что как ни пытай, ничего лишнего не сболтнёт, я спросил о другом. О тёмном. О непостижимом. О том, что не укладывалось в голове:
— Объясни дураку, как ты умудрилась в ту приснопамятную ночь одновременно в двух местах вампирам головы рубить? Раздоилась?
— Никто, кроме драконов такого не умеет, — напомнила она мне прописную истину. — У тебя в подъезде была не я.
— А кто?
— Ирма.
— Ирма? Эта девчонка сопливая?
— Не такая уж она и сопливая.
Ничего не понимая, я потряс головой, как лошадь, которой сунули в нос соломинку:
— Подожди. Вы же говорили, что она лишь недавно посвящение прошла. Я что-то пропустил?
Моя растерянность Варвару здорово развеселила:
— Старый, а так легко купился. На самом деле она уже пять лет как ведьма.
— Представление, значит, устроили? — хмыкнул я.
— Представление? — Ведьма задумалась, потом кивнула: — Можно и так назвать. Представление. Спектакль. Спектакль в рамках запланированной локализации. Между нами: Ирма через месяц возглавит местное бюро ордена. Способная девочка. Умная. Заводная. И крови не чурается.
— А Тайну знает?
— Нет. Это — нет. Про то, что один из Тайников находится в Городе, она ни сном, ни духом. К делу я её в тёмную привлекла. Тёмную в тёмную — незазорно.
Некоторое время после этих слов мы молча курили, а потом я признался:
— Чем больше получаю ответов, тем больше возникает вопросов. — Откинул в сторону окурок и спросил: — Ну а кошку Красопету кто так ловко сыграл? Ты? Или Ирма твоя?
Вторая миниатюрная комета унеслась в темноту вслед за первой, Варвара повернула ко мне лицо и, призывно улыбаясь, прошептала:
— Мур-мур, дракон. Мур-мур.
— Горазда на рожон переться? Страху не имеешь? Запредельное за фуфло держишь?
— Нет, конечно, боюсь, как все. Не дура. Но, знаешь… Как бы это… Короче, если по-простому, у моей киски, дракон, девять жизней.
Фраза прозвучала двусмысленно и, как мне показалась, содержала зашифрованный призыв к действию. А может, и нет. Впрочем, я не стал ничего расшифровывать и уточнять, а просто положил одну ладонь Варваре на плечо, второй обхватил затылок, развернул резко, привлёк к себе и нашёл её губы своими.
Через минуту мы уже были на заднем сиденье болида. Через три — путаясь в одежде, шептали друг другу всякую приятную ересь. Через пять — возвели чужое в ранг своего, а своё — в ранг чужого. Через семь — расплавились от наслаждения и слились в нечто единое. А через одиннадцать вновь разделились: я превратился в стон блаженства, а моя полюбовница, испытав череду бурных оргазмов и, видимо, окончательно потеряв голову, надрывно кричала. Что именно она кричала, я разобрать не мог, как раз в этот момент в сторону железнодорожного вокзала проносился состав с пустыми нефтяными бочками и заглушал своим грохотом все остальные звуки мира. А когда состав проследовал по назначению, Варвара уже не кричала, вырвавшись из умопомрачительного омута страсти, она в блаженном изнеможении пялилась в окошко. Я проследил за её немигающим взглядом и, продолжая со всей доступной мне нежностью (чем проявлял себя не сексуально озабоченным животным, но трансцендентной сущностью) поглаживать тёплую, упругую грудь, произнёс:
— Ты права, милая, луна нынче до безобразия красива.
Ведьма моргнула и прошептала:
— Скачет между облаков и будто зовёт куда-то. — И, помолчав немного, добавила: — Сучка серебряная.
— Алюминиевая, — поправил я.
— Думаешь?
— Точно.
— Почему так?
— Специфика региона.
— Правда?
— Угу. У кого-то серебряная, у кого-то стальная, а у нас алюминиевая. Киловатт всего пятнадцать центов, поэтому так. Впрочем, серебряная или алюминиевая, никакой разницы нет. Все луны, как известно, делаются в Гамбурге хромым бочаром. И независимо от материала делаются прескверно.
Помолчав, Варвара коснулась губами костяшек моих пальцев и сказала:
— Мне пора.
— Откровенно говоря, мне тоже, — щёлкнул я её легонько в ответ по кончику носа.
В следующую секунду мы засуетились и, честно поделив скинутые в пылу страсти шмотки, вскоре выбрались наружу. Варвара поцеловала меня на прощание нежно в щёку и направилась, собирая на ходу волосы в хвост, к мотоциклу. А я провожал её взглядом и думал: что это сейчас было для меня? Потеря или приобретение? Или то и другое одновременно? И решил: никакой разница. По любому потом будет больно.
Она была уже в седле, когда я её окликнул:
— Варвара! — И когда обернулась сказал: — Спасибо тебе.
— За что?
— За всё.
— Ну тогда и тебе.
Я сделал вид, что не понял:
— Мне-то за что?
— Было здорово, — без всякого жеманства ответила она. — На самом деле здорово. Как в последний раз. — И очень грустно улыбнувшись, добавила: — Впрочем, почему «как»? Реально — в последний. Ведь так?
