И только у пернатого все было ровно да гладко. Будто печать и вовсе его не касалась.
— А у меня иммунитет, — гордо заявил феникс, когда я решила поинтересоваться таким странным стечением обстоятельств. — Правда вот, не знаю, как надолго его хватит… Но надеюсь, что добраться до водопада мы все же успеем.
Ну-ну, надейся. А я вот не была бы столь уверена в успехе. У меня вообще уже такое чувство, что мы никогда туда не доберемся. А если к нашему общему невезению добавится еще и фениксово, то на благополучный исход дела можно смело махнуть рукой.
Хотя… может, оно и к лучшему?
Ох, не о том я что-то думаю. Совершенно не о том.
После ужина мы вернулись в гостиницу и сразу разошлись по номерам. Стаська почти не доставала меня расспросами по поводу намечающейся совместной ночевки с Фаустом, лишь на прощание так, между делом, предупредила:
— Имейте в виду, мы за стенкой — нам все слышно!
А то я не знала!
Феникс на Стаськино замечание отреагировал веселой ухмылкой, толкнул плечом дверь и услужливо распахнул передо мной.
— Прошу, — с легким полупоклоном пригласил пройти в покои мой будущий… эммм… сосед по койке.
И опять где-то в глубине души всплыла дурацкая неуверенность. Что ж такое? Стоит переступить порог номера для новобрачных, как меня тут же бросает в дрожь! Все же надо было активнее дегустировать вино за ужином, глядишь, первой бы сейчас ринулась приставать к Фаусту. Правда, не факт, что помнила бы что-нибудь наутро… Есть уже такой печальный опыт.
Кстати, сам феникс тоже не спешил переходить к активным действиям. Фауст не спеша стянул верхнюю одежду и подошел к окну. Настежь распахнул ставни. Я поежилась от порыва прохладного ветра и лишь сильнее закуталась в шаль, что захватила с собой на ужин. Эдак он тут напроветривает, и ночью мы замерзнем.
Хотя, может, Фауст это нарочно? Ведь замерзшую девушку непременно следует согреть.
Я медленно подошла к нему и попыталась заглянуть в лицо. Фауст словно завороженный глядел в затянутое тучами небо и моего приближения, кажется, даже не заметил.
— Началось, — прошептал он, и, будто вторя его словам, первая капля дождя сорвалась с неба и упала на мою ладонь, что покоилась на подоконнике. Прозрачная, холодная.
Я растерла воду меж пальцев и вновь посмотрела на мужчину. Он стоял с прикрытыми глазами и полной грудью вдыхал влажный ночной воздух. Вслед за первой с неба сорвалась вторая капля, упала прямо на лицо блондина. А потом еще одна и еще. И вдруг в небе громыхнуло.
Вздрогнув от неожиданности, я прижалась к мужскому плечу. Фауст улыбнулся и мягко обнял меня. Его глаза светились странным потусторонним светом, и весь он, казалось, сиял изнутри.
— Извини… Мне надо туда, — еле слышно произнес феникс, большим пальцем поглаживая мой подбородок и то и дело задевая кромку губ.
— Что? — не поверила я. — Куда?
Фауст вновь глянул на небо, и тогда я все поняла.
— Гроза зовет меня, — каким-то глухим, совершенно не своим голосом проговорил феникс. И взгляд его, завороженный, безумный какой-то, мне совершенно не понравился.
— А это не опасно? — вовремя сообразила я и ухватила его за рукав рубашки.
Мужчина задорно усмехнулся.
— Знаешь, как я потерял свою первую жизнь?
— Как?
— Пытался поймать молнию…
— И тебя… — ахнула я, понимая, куда он клонит.
— Да… от меня осталась лишь горстка пепла.
После этих слов я еще сильнее стиснула пальцы на его рукаве, всерьез вознамерившись не допустить этого безумия. Как представила, что вновь лишусь его, пускай и на несколько дней, сердце сковал страх. Нет, такого я больше не перенесу.
— Люб… все будет хорошо. Правда, — поспешил заверить меня Фауст и опять коснулся моих уст. Сначала лишь кончиками пальцев, а затем порывисто подался вперед и примкнул губами. Влажными и горячими.
Мгновение, и он отстранился. А я лишь только и смогла, что выдохнуть:
— Не уходи…
— Я скоро. Я вернусь. Дождись меня, хорошо? Не засыпай.
Заторможенно кивнула, совершенно уже не понимая, что происходит.
— Постараюсь.
Дальше все произошло очень быстро. Фауст через голову стащил рубашку. Отбросил сапоги. С брюками и вовсе не стал возиться и, как был, выпрыгнул в окно, чтобы в следующее же мгновение большой серебристой птицей взмыть в небо. Я слышала его восторженный клекот, видела, как он мощными толчками набирает высоту, и все стояла у окна, не в силах оторвать взгляда от стремительно удаляющейся светлой фигуры на фоне ночного неба.
Все когда-то повторяется. Вот только я не думала, что эта сцена повторится столь скоро — он вновь улетает за облака, а я вновь остаюсь на грешной земле.
Совсем близко полыхнула вспышка молнии. Отразилась от стальных перьев и ослепила, заставив зажмурить глаза. Страшно и красиво до дрожи.
Как и в первую нашу встречу.
Я честно пыталась не уснуть. Но день выдался насыщенным, богатым на всякого рода переживания и передряги, и уставший организм настойчиво требовал отдыха. А потому, стоило только голове коснуться подушки, как сознание мгновенно выключилось.
Снилось что-то неприятное. Жуткое. Сильные руки, бугры мускулов, длинные волосы и чешуя, чешуя, чешуя. Наги, короче, снились. И весь свой сон я старательно от них убегала, пряталась, где могла, но за каждым поворотом мерещились тугие кольца хвостов, а потом кожи и вовсе коснулось что-то холодное. Я отвернулась и попыталась отползти в сторону, желая быть как можно дальше от этого противного нечто. Но «нечто» стало лишь ближе, притянуло к себе и странно знакомым голосом промурлыкало:
— Любочка, просыпайся, я вернулся.
Мне понадобилась пара минут, чтобы осознать, кому принадлежит бархатный голос, и перестать наконец упираться.
— А чего ты мокрый? — в полудреме поинтересовалась у Фауста, что упрямо сжимал меня в объятиях, даже и не думая, что прикосновение холодной мокрой кожи может быть неприятно.
— Так на улице дождь, — выдал весьма логичное объяснение феникс.
— Ага, а еще мороз… — передразнила я, желая лишь одного — зарыться в кокон своего теплого одеяла.
— Ну… отчасти. Но ты ведь меня согреешь? — заговорщическим шепотом поинтересовался Фауст и потерся носом о мой висок. С шумом вдохнул воздух, а выдохнул уже через рот, обжигая горячим дыханием.
Я непроизвольно вздрогнула, поражаясь столь резкому контрасту температуры.
Вот и чего, спрашивается, он ко мне жмется? Грелся бы своим дыханием. Впрочем, везде ведь не подуешь…
— Да грейся уже, коли пристроился… — сонно зевнула я, решив, что раз отлепить его все равно не удастся, то пусть уж прижимается, главное, чтобы ото сна не отвлекал.
