Владимир Корн - Артуа. Берег Скардара

Удар пули я почувствовал, когда греб под водой обеими руками, чтобы как можно дальше удалиться от изнердийского корабля, и он пришелся в левое плечо. Вода поглотила большую часть энергии пули, но и той, что оставалось, хватило, чтобы я заорав, успел пару раз хлебнуть морской воды.

И пришлось всплывать, потому что весь воздух вышел с моим криком и кашлем.

Когда я показал голову из воды, первым, что увидел, был горящий корабль, и он не был флагманом. А что наша цель? Флагман горел, горел так, что сразу становилось понятным, его уже не потушить.

И снова я заорал, на этот раз от радости. И плевать, что меня могли услышать, да и кому я был сейчас нужен, у них у всех сейчас была одна задача, спастись самим.

Я плыл, уже не пытаясь скрыться под водой, потому что всем сейчас было не до меня, и не до тех парней, которых я не видел, но которые тоже пытались достичь берега.

Вот с грохотом рассыпался на огненные куски флагман, щедро одарив ими стоящие вблизи корабли. И я скрылся под водой, потому что было бы очень обидно получить по голове одним из таких кусков.

Изнердийский флот горел, огонь перекидывался с одного корабля на другой. Несколько изнердийцев попытались спастись, выйдя из бухты, для чего снимались с якоря и понимали паруса. Но в тесноте гавани паруса вспыхивали от близкого жара, и уже затем огонь добирался до палубы.

А от выхода из бухты слышалась частая орудийная пальба, это приблизившийся флот Скардара стрелял по стремившимся покинуть бухту кораблям, лишая их такой возможности.

А я все не мог сообразить, где же он, левый от входа в гавань берег, на котором меня должен ждать Прошка. Руки и ноги наливались свинцом, левое плечо рвала на части дергающая боль, а я все греб и греб.

Вокруг сновали шлюпки со спасающимися изнердийским моряками, и на одну из них меня даже пытались поднять. И мне пришлось отбиваться от тянувшихся ко мне рук, что-то мыча при этом, чтобы меня приняли за сошедшего с ума от всего этого ужаса и оставили в покое.

Уже потом, когда берег казался таким близким и таким недоступным, когда я с трудом боролся с глубиной, тянувшей меня вниз как магнитом, меня подхватили чьи-то руки.

'Прошка – сумел я их опознать, эти руки – Прошка, посмотри, мы сделали это. Мы это сделали!'.

Прошка помог мне выбраться на берег, и мы долго брели вдоль него, уходя все дальше и дальше. И никому из изнердийцев не было до нас дела, потому что каждый из них был занят самим собой, переживая своё чудесное спасение.

Мы брели в сторону далекого мыса, где по плану должен был высадиться наш десант.

Но он не будет атаковать оказавшихся на берегу изнердийских моряков, потому что сейчас это были не враги, а люди, благодарившие своих богов за то, что им удалось спастись в этом огненном аду, и до ничего другого им не было дела.