Грегор весело закричал матросам, те бросились к парусу, Джонадер и охотно помогающие ему гвардей–цы налегли на длинное бревно руля, с трудом развора–чивая тяжелый корабль в сторону берега.
Я крикнул им подбадривающее:
— На следующем корабле этого уже не будет! От–дохнете.
Джонадер спросил, задыхаясь от усилий:
— Но… как тогда?
— Руль онеподвижним, — пояснил я. — Монумен–тально! А пока давайте, работайте шибче… В море от того, кто быстрее поворачивается, зависит, кому плыть дальше, а кому тонуть.
Грегор сообщил, что осадка нашего корабля вели–ковата, вот–вот начнем задевать песчаное дно. Я велел спустить шлюпку, матросы с веселым галдежом и неу–мело начали ее поднимать и переваливать на ту сторо–ну борта, веревки то и дело перекручиваются, это тоже надо отработать на учениях, наконец днище с шумом ударилось о воду, а сами матросы и четверо гвардейцев начали спускаться по веревочной лестнице.
Фицрой поинтересовался:
— Пойдем? Или останешься?
Я подумал, покачал головой.
— Не хочу. И так понятно, что будет, а я демократ, предпочитаю убивать издали. Либо душить экономи–кой, санкциями, беспилотниками, чтобы даже пальчик не прищемить и не видеть вылезшие кишки… ну, под–робности, во что там превращается после моего… вме–шательства.
— Ничего не понял, — ответил он, — но вообще–то, что там нового?.. Заберут скот, наберут в бочки воды, изнасилуют женщин, прирежут пару крестьян, что вступятся за жен… Я тоже останусь. Уже привык, мне качка почти нипочем. Я морской волк, да?
— Морской лев, — заверил я.
Он улыбнулся, польщенный. Я вернулся в каюту, где разложил на столе карту, которую сам вычерчиваю, и старательно нанес на береговую линию эту деревуш–ку, вдруг да пригодится.
Фицрой следил внимательно, ткнул пальцем в пу–стое пространство моря.
— А здесь зачем столько места?
— Должны быть земли, — сказал я уверенно. — Не могут не быть. От того, что о них здесь ничего не зна–ют… вовсе не значит! Как ты понял.
— Не понял, — ответил он, — но мне тоже так хо–чется. Это же… как удивительно! Новые королевства, новые земли, чудеса…
Он потер ладони с таким азартом, что могли вот- вот вспыхнуть, глаза заблестели.
С берега на корабль вскоре доставили пару овец, уже зарезанных, чтобы не брыкались в лодке, большие круги сыра, много разной рыбы и бочонок вина. Фиц–рой возликовал, лодку отправил обратно, отсюда вид–но, как наши разбрелись по охваченной ужасом дерев
не, бесчинствуют и бесчестят женщин, бьют мужчин, дескать, это все в отместку за то, что на них напали и бросили в тюрьму ни за что, теперь получите, а если не нравится, то передайте своему королю, что нам тоже не понравилось…
Я снова ушел в каюту, карта заняла место на столе, потом перерисую на более масштабную, кто бы под–умал, что вот уже начинаю чувствовать себя мореходом и открывателем новых земель, хотя в море только вышел, а земель еще не открыл, но если лихорадочный зуд, что все скоро–скоро…
Пока Фицрой наверху, я, пользуясь моментом, по–пробовал создать портал, а вдруг тут на корабле полу–чится лучше или вдруг я стал круче, напитался солнеч–ной энергии, могу и больше…
Портал возник, я опасливо заглянул, но на той сто–роне проступает, слегка подрагивая, неустойчивая кар–тинка палубы корабля с той стороны двери…
Я вздохнул; хоть и не требуется он мне сейчас, но я же качался в тренажерном и креатин жрал тоже без острой необходимости, на запас для будущего…
Сверху донесся крик Фицроя:
— Юджин!.. Бегом сюда!
Я торопливо выскочил, Фицрой у борта, не огляды–ваясь, вытянул руку, указывая вперед.
— Посмотри!
У самого берега прыгает и размахивает руками один из гвардейцев, оставленный Ваддинггоном охранять лодку.
— Чего это он, — начал было я и осекся.
Далеко на берегу со стороны холмов из зарослей вынырнули в бешеном беге наши авантюристы. Я ждал, вдруг за ними гонится огр или каменный гигант, однако через несколько минут появились на конях всадники с воинственно вскинутыми над головами клинками.
— Попались, — сказал Фицрой с досадой. — Как же они…
Я быстро прикинул шансы, скорость у тех и других одинаковая, но пока стащат лодку в воду, сядут и ухва–тятся за весла, их точно успевают догнать.
Фицрой сказал с сочувствием:
— Далековато для твоих магических арбалетов…
Я огрызнулся:
— Ты же знаешь, я демократ и гуманист, потому до–статочно бессовестный, чтобы без капли стыда пользо–ваться преимуществами!..
— Понял, — вскрикнул он и тут же исчез.
Через несколько секунд уже выбежал из каюты с мешком в руках, в собранном виде винтовка выглядит как короткий, но очень толстый дротик.
Я быстро–быстро разложил ее для стрельбы, торо–пливо опустил ствол на деревянный край борта. Рассто–яние такое, что и без всякого оптического прицела вижу эту разгоряченную легкою кровью толпу охотников.
Впереди на горячем вороном коне мчится крупный всадник в развевающемся за плечами красном плаще, меч в его руке сверкает хищно, а взглядом уже выбира–ет место, куда ударит на скаку, и тут же поскачет дого–нять следующего.
За ним несутся еще десятка два таких же, не дере–венские, явно военный отряд проезжал мимо…
— Никакой жалости, — сказал я, подавляя в себе все ненужное, — человек всегда старался получить пре–имущество над другими… Зачем? А вот затем…
Я надавил на спусковую скобу, перевел крестик прицела на второго. Пуля еще не долетела до второго, как я выстрелил снова, и снова, и снова…
Хороший снайпер успевает уложить десяток чело–век до того, как там услышат звук выстрела, но я могу сразить всего четверых, но здесь, даже услышав, никто не бросается к укрытию, одни мчатся дальше, другие придерживают коней и тупо смотрят на соратников, вдруг почему–то рухнувших на землю с развороченной грудью или оторванной рукой.
Фицрой довольно похрюкивает, у борта столпились все оставшиеся на корабле, а я нажимал скобу, весь хо–лодный и расчетливый, надо так, чтобы пули шли над головами убегающих, не задевая даже тех, кто отстал с бочонком воды на плечах.
Передние всадники либо выпали из седел, либо уткнулись в конские гривы, но в любом случае лошади останавливаются, а несколько человек, что пытались продолжить погоню, в конце концов в страхе и непо–нимании натянули поводья.
Я уже без необходимости сделал еще три выстрела, и два седла опустели. Третьего всадника пуля отброси–ла спиной на конский круп, он так и остался лежать, раскинув руки, а кровь потекла по конской спине на землю.
