— Кортес, но у него с собой, кажется, ничего такого нет, — разочарованно произнесла изящная девушка, спрыгивая позади Красной Шапки с ветки дерева. — Я проверила.
— Это потому, что артефакт разряжен, — веско пояснил Кортес. — Эй ты, рыпаться не будешь?
— А надо? — подозрительно спросил Полено.
— Лучше не стоит, — мягко отозвался младший из наемников, до того молчавший.
— Тогда не буду, — покладисто согласился Полено, медленно соображая, куда бы отсюда слинять.
— Вад, иди сюда, интересное показывать буду, — негромко позвал Кортес.
Из темной машины, припаркованной неподалеку, споро вылез светловолосый, похожий на юного восторженного чуда, чел с толстым блокнотом в руках. Улыбнувшись сразу всем присутствующим, он вынул из нагрудного кармашка ручку и приготовился записывать. Кортес вытащил из кожаного рюкзака Полена сверток и эффектным движением сдернул с него серое покрывало.
— Что это? — ошарашенно пробормотал чел по имени Вад.
— Это, — Кортес сделал паузу. — Это знаменитая Плачущая Богиня. Шедевр скульпторского мастерства одного великого, но ныне покойного люда.
Не столь доверчивая дамочка предусмотрительно активизировала простенький артефакт, заряженный дешёвой «Паутинкой» — рекомендуется для охраны квартир от случайных грабителей, а также весьма полезен при потасовках с неравным раскладом сил. Полено почувствовал, как невидимые липкие сети оплели его.
— Мадонна, — отозвался чел, не отрывая восхищенного взгляда от статуи.
— Сейчас она разряжена, — спокойно сказал Кортес. — И не опасна. Про Китайгородскую конвенцию ты уже слышал. Так вот эта так называемая Мадонна хранит в себе бомбу, способную взорвать Тайный Город изнутри.
— Серьезно? — поразился чел, начиная что-то строчить в блокноте.
— Нет, он шутит… — сияющее облако портала выплюнуло из себя элегантную фигуру Ортеги.
Нав протянул руку, и Плачущая Богиня перекочевала к нему.
— Он шутит, — повторил Ортега. — Плачущая Богиня способна изменить весь ход истории Земли, окажись она в нужном месте в нужное время. То есть, — нав взглянул на небо, — через два часа в Резиденции Зеленого Дома, куда, очевидно, и направлялся наш незадачливый герой. Не так ли?
Ортега страшно посмотрел на Красную Шапку, и того пробрала дрожь, несмотря на то, что он не мог пошевелиться. Дрожь зародилась где-то в районе кишок и немедленно расползлась по всему телу.
— Ни фига, — нагло ответил Полено, тихо порадовавшись, что говорить ему было позволено. — Я ее толкнуть хотел… А что — дорогая цацка. Вон, мля, гений ее какой-то сваял.
— Видит Спящий — ты лжешь, — уже менее уверенно проговорил Ортега.
— Ни хрена! — азартно возразил Полено и продемонстрировал гнилые зубы. — Скока дашь за бабу?
— Я знаю, что он врет, — вполголоса сказал Ортега Кортесу. — Но нам нужны доказательства его лжи.
* * *
Когда Полено услышал название «Игла Инквизитора» — в первый момент он даже не понял, о чем идет речь. С помощью «Иглы» допрашивают великих магов. А он — обычный байкер, коротышка, красавец и дебошир, с ним такого не могло случиться! Что бы Красные Шапки сами не говорили о себе, но Темный Двор никогда не принимал их всерьез. Полено был готов к тому, что злой Кортес набьет ему морду и отберет каменную бабу. Может, даже бабою энтой стукнет. Но все это было привычным и нестрашным. Полено, спеленутый паутинкой, лежал на холодном столе и прислушивался к разговору двух навов.
— Он не маг, — тихо сказал Ортега. — Он не создавал «Песочных Часов». С точки зрения буквы конвенции он невиновен. И он упорно держится версии, что украл Богиню, чтобы продать как предмет искусства.
— Он прекрасно знал, что это такое. У него это на лице написано, — возразил Сантьяга. — А любой маг, повинный в распространении знания о запрещенных заклинаниях…
— Он не маг, — повторил Ортега.
— В любом случае, за его действия должен отвечать Зеленый Дом, — сказал Сантьяга.
— «Игла Инквизитора»? — Ортега вопросительно поднял бровь.
— Мы все знаем, что покажет сканирование мозга, — отозвался Князь Темного Двора.
Возражать Князю Ортега не решился.
— Кстати, а где «Плачущая Богиня»? — поинтересовался Князь.
— Я подумал, что Вы захотите взглянуть на нее, прежде чем она отправится в музей, — спокойно заметил Сантьяга. — Она здесь. Забавно, шасы ищут ее по всему городу, но только не у нас.
— Я уже говорил, что меня иногда раздражает твое чувство юмора? — спросил Князь.
— И не раз, — покладисто ответил Сантьяга и протянул ему статую. — Но таким уж я создан.
Князь поморщился и, плавным движением забрав вместилище «Песочных Часов», покинул подвал, даже не взглянув на полуживого от страха бывшего курьера.
— Что ж, тянуть бессмысленно. За нас этого все равно никто не сделает, — Сантьяга пожал плечами. — Начнем.
* * *
Сначала его небольшой мозг затопила боль, и Полено закричал от неожиданности. Потом что-то сломалось у него внутри, и перед внутренним взором Красной Шапки замелькали картинки воспоминаний. Кто-то могущественный препарировал его личность, рассматривал срезы памяти, копался в извилинах. Полено словно ощущал наглые холодные пальцы в своей голове. Потом боль прошла, сменилась недоумением и пустотой. Внезапно образ Милорады заполнил все вокруг. Все остальное представилось неважным и ненужным. Полено сначала обрадовался ее присутствию, а потом паника нахлынула на него с такой силой, что испуганного лысого коротышку вытошнило прямо на пол. Он понял, что ищут поймавшие его — следы ее, Милорадиного, присутствия. Тогда он испугался еще больше, плюнул мысленно — и впустил в себя боль обратно. Он представил себе, как боль скручивает извилины, как завоевывает все его тело, как чернеют и отваливаются мозги. И — забыл.
Перед глазами кружили разноцветные бабочки. Полено приоткрыл от удивления рот. С нижней губы капнула слюна, но отважный боец этого уже не заметил. Он следил за трепещущимися крыльями и думал: — «Это ужасно красиво. Жаль, что она этого не видит».
Кто такая она и почему ему так жаль, что ее нет рядом, Полено не помнил, да это было и не так уж важно. Бабочки приковали его внимание.
* * *
На город наплывала ночь. У метро «Сокол» ободранными металлическими скелетами жалко торчали остовы торговых рядов. И только неутомимые продавцы цветов еще не гасили свет в своих стеклянных коробках, да пара супермаркетов на обеих сторонах Ленинградского проспекта мигали круглосуточной рекламой.
Чуть дальше шумная улица разделялась на две трассы, и большая из них ныряла вниз и уходила к Пятой инфекционной больнице. На второй же, менее оживленной, темной громадой высилась Цитадель. Там, поглядывая изредка в высокое узкое окно, тихо переговаривались двое навов.
