Валькинги на берегу занимались чем-то не вполне понятным — вроде бы пытались восстановить мост, но без особого рвения. Однажды Эйрар смотрел на них со стены замка, одновременно в который раз припоминая свой спор с принцессой и соображая, что следовало бы тогда сказать или сделать иначе… и внезапно застыл, пытаясь ухватить некую мысль, смутно тревожившую его с того самого дня. И наконец вспомнил и вновь явственно услышал голос старшей из сестер: «…графа Валька, когда он явится сюда с флотом Двенадцати Городов…»
«К чему бы это?» — задумался он и пошел разыскивать Альсандера. Карренец был потрясен не менее его самого, и уже вдвоем они отправились уговаривать герцога Микалегона немедля собрать полный военный совет, хотя был всего только полдень. После немалого крика и беготни совет все же собрали. Эйрар еще раз поведал о странных словах, нечаянно оброненных принцессой; Плейандер мял пальцами нижнюю губу, а черные брови герцога сдвигались все мрачнее, обещая грозу. Когда Эйрар кончил, все заговорили разом, но герцог грохнул по столу кулаком и обратился к Альсандеру:
— Что скажешь, старый Мешок Костей? Неужто весь Додекаполис захочет — и сможет — двинуться на меня? Что ж, я готов в это поверить. Я вообще-то вожу некоторую дружбу с вельможами Филедии… знаю, знаю, что тебе это не по ноздре… Так вот, после того, как мы разбили чертовых валькингов, я послал туда корабль — купить всякой всячины, — но он до сих пор не вернулся. Боюсь, его задержали…
— Возможно, — проговорил Альсандер медленно. — Хотя я и не думаю, чтобы дело было в Филедии. Они там не больно-то жалуют Народную партию, а стало быть, и Империю. Более того, Филедия вряд ли захочет ссориться с Ос Эригу, ведь сильного флота у нее нет. Я думаю, скорее всего за этим стоит Бербиксана, а может быть, Стенофон Пермандосский…
Эйрар вздрогнул и издал восклицание, заставившее всех повернуться к нему.
— Что с тобой, Ясноглазый? — спросил герцог, накручивая бороду на палец.
— Стенофон Пермандосский! — ответил Эйрар. — Это же тот владыка, чье сватовство отвергла принцесса Аргира. Я слышал, он весьма оскорбился…
— Ха, пахнет крысой с лисицу величиной! — сказал Эвименес. — Вальк и Стенофон! И каждый хочет отбить невесту императорских кровей, запертую в здешних стенах!
— А по-моему, здесь еще кое-чем пахнет! — прозвучал хриплый, готовый сорваться голос Эвадне. — Подумайте, братья! Если все сказанное — правда, значит, наши враги внутри и снаружи как-то общаются! И те, что внутри, раньше нас узнают все новости! Я готова заявить вместе с тем носатым мариоланцем: измена! Измена! Гнусная измена! И я знаю, братья, где она свила гнездо!
Эвадне остановилась ради вящего впечатления.
— Где же? — тотчас рявкнул герцог. Он уже озирался, точно ожидая увидеть в каждом углу по дьяволенку.
— Измену, — продолжала Эвадне, — затеяли и выносили империалы… две стассийские девки, которых давно пора подержать калеными щипцами за груди! Ага, затряслись! Евнухи, привыкшие поклоняться замшелому Дому Аргименеса, точно святыне какой! А ну, велите-ка тащить обеих сюда, и я сама, в вашем присутствии, вырву у них правду!
Говоря так, она медленно поднялась на ноги; ее глаза блуждали, и Эйрар невольно изумился, припомнив, что когда-то она казалась ему привлекательной… между тем он и сам был уже на ногах, и рука сжимала рукоять кинжала, украшенную каменьями, и невнятный крик рвался из груди:
— Прежде, чем вы хоть пальцем прикоснетесь к Аргире, снимите голову мне! Кто первый, ну?
— Позвольте сказать, — вмешался Мелибоэ.
Он воздел кверху палец, и на кончике пальца плясал синий колдовской огонек. Голос волшебника лился точно масло в клокочущие морские волны: все глаза обратились к нему.
— Вот что, — сказал он. — Сведения, как весьма правдиво поведал нам юный господин Эйрар, исходят от принцессы Аурии. А из нее вам вряд ли удастся хоть что-нибудь вытянуть. Да, горца и притом бессердечна, как загнивший дуб… Но в жилах ее — железная кровь древнего короля Аргименеса. Того самого, что отвоевал у язычников царство сломанным мечом, который он в бытность свою рабом нашел на земле… Младшая же сестра вообще ни при чем. Иначе этот юноша доставил бы нам куда более ясные сведения: он — ее возлюбленный. Если же вы вздумаете пытать этих девушек, против вас ополчится весь мир. Не только Вальк и те из Двенадцати Городов, что ему удалось совратить — придет даже Дзик. Вас ждет страшная война и страшная, позорная смерть, потому что их защищает Колодец. И если уж на то пошло, в измене, скорее всего, повинны не девушки, а их брат…
— Нет!.. — прокаркал Плейандер, и вновь все зашумели разом, перебивая друг друга. Но мгновение ярости Эвадне минуло безвозвратно, и вот к какому решению пришел тот бурный совет: герцог Микалегон пошлет корабли закупить съестного и разведать, что затевается. Быстроходные парусные корабли, способные спешно домчать вести и, коли потребуется, оставить далеко за кормой гребные галеры, на которых ходят мореплаватели Двенадцати Городов…
30. МЕДВЕЖИЙ ФИОРД. ПЛАМЯ В НОЧИ
С береговой горы дважды пропела труба, можно было различить движение, вновь появившиеся знамена. Рабочие облепили дамбу, старательно ее расширяя.
— Похоже, сам Вальк пожаловал, — сказал Микалегон.
Внутри Ос Эригу люди больше не отлынивали, как прежде, от работы на дополнительной стене и у большой катапульты, затеянной Плейандером. Правда, никто особо и не выкладывался, потому что лучшие воины герцога ушли в море на кораблях. К тому же слух об измене постепенно распространялся, пока все не начали косо поглядывать один на другого.
Карренские Воеводы в те дни держались с Эйраром не слишком дружелюбно, и даже Долговязый Эрб все больше отмалчивался. Трангстедец хорошо понимал, в чем дело, то и дело видя его издали прогуливающимся вдвоем с Эвадне. Если бы не Поэ, Эйрар чувствовал бы себя поистине одиноко.
— Собственно, я не то чтобы в большой опале у герцога, — рассказал ему Поэ. — Государь просто взялся как бы не замечать меня и, боюсь, не скоро теперь изменит этот обычай!..
Однако и из Поэ задушевный друг не больно-то получался. Эйрар не знал, куда себя деть.
Потом наступил жаркий летний денек — такой жаркий, что волей-неволей пришлось отказаться от доспехов. Солнце сияло вовсю; синее Северное море играло барашками, а к вечеру у далекого горизонта возникли белые паруса. В сумерках корабль под флагом Морского Орла бросил якорь в гавани замка, и его капитан пришел в зал совета. На сей раз все в зале были трезвы, в том числе и новоприбывший — плотно сбитый рыжеволосый мужчина с носом, когда-то давно перешибленным ударом меча. Звали его Миннэ, по прозвищу Косноязычный — говорил он и в самом деле невразумительно. Вот что, однако, удалось выяснить из его речей: его не впустили в имперский порт Дамарию, поскольку в данное время над Микалегоном тяготело проклятие. Отправившись на северо-запад, он повстречал среди моря корабль из Лектиса, сообщивший: государи Двенадцатиградья в самом деле надумали заключить с Вальком союз против пиратской твердыни, издавна причинявшей им столько хлопот. Но не все города вступили в союз. Например, Бербиксана вовсе отказалась выставить корабли — разве что ей будет предоставлено старшинство, без подчинения кому-либо. А отряд из Ксифона хотя и вышел вместе с остальными, но скоро обособился и ушел в Ураведу — под предлогом добычи золота для платы командам. Людей же для флота набрали все больше по купеческим колониям дейлкарлов…
