И весь этот шум едва умудрялся заглушать звон стали о сталь.
— Враги!.. — Иван скатился с только что найденной подушки, прихватив с собой на пол простыню и одеяло, и походя завалив на лопатки прикроватную тумбочку вместе со всем ее содержимым и грузом.
— Чтоб им повылазило!.. Не могли напасть утром!.. — последовала за ним, но, главным образом, за одеялом, супруга.
— Где…
— …мои…
— …штаны…
— …свечка…
— …носки…
— …меч…
— …сапоги…
— …куртка…
Стук-стук-стук.
— Ваши высочества?.. Вы уже спите?..
— Он издевается? — прекратив на секунду поиски меча-свечки-штанов-сапог-курток и обращаясь голосом великомученика в гремящее раскатами музыки боя пространство, полюбопытствовала царевна.
— Это я, Карасич! Из караула на воротах! — нервно пристукивая в дверь при каждом ударном слоге, продолжал, оставаясь в неведении относительно происходящего в царских покоях, стражник.
— Что случилось, Карасич? — оставив попытки найти впотьмах хоть что-нибудь, из того, что было действительно необходимо сию секунду[65], Иванушка предпринял новую авантюру — поиск двери.
Через несколько минут искомое открылось без участия Ивана, и большой факел осветил встревоженное лицо едва не подпрыгивающего от волнения караульного.
— Ваши высочества! — чуть не плача заголосил он в смятении, узрев перед собой насупленный лик полуодетого лукоморца. — Ваше высочество!.. Там такое… такое…
— От-ставить "такое"! — Серафима вынырнула из-за плеча полностью готовая ко всем ночным сражениям, какие только на свою вражью голову собирался предложить им предполагаемый противник. — Дол-ложить по существу! Кому там жить надоело?
Напугал вид воинственной Ивановой супруги Карасича или успокоил, но стражника словно подменили: он резко кивнул головой, щелкнул каблуками и, как-то ухитряясь перекрывать ни на минуту не прекращающийся уличный тарарам, четко отрапортовал:
— В темноте их там толком не видать, но по предварительным оценкам в отряде человек тридцать-сорок! Кроме того, с ними четыре барабанщика и три трубача!
— Кто бы мог подумать… — не удержалась от комментария царевна.
— Чего им здесь надо? — воспользовавшись светом факела в дверном проеме, Иванушка экстренно отыскал и напялил большую часть предметов своего туалета[66] и поспешил присоединиться к жене.
— И кто командир?
Стражник смешался, побледнел, мучительно сглотнул, словно у него была летальная форма ангины в последней стадии, потом медленно посерел под цвет обоев в коридоре и, наконец, сипло выдавил:
— Он говорит, что он — законный царь страны Костей. И пришел получить то, что принадлежит ему по праву.
Слегка подпалив от полноты чувств и без того не новый тулупчик колдуньи.
Блестящим и ухоженным, как меч или топор палача.
Не пойман — не вор.
На то, что это были ангелы, отвечающие именно за возмездие, а не за что-либо еще, указывали громы, стиснутые в кулаках, горящие очи, мечущие молнии, буря на челе и общая ужасность их ликов.
Долго там просто не на что было смотреть.
Скорее даже, "Капитального или временного". Как получится.
Если быть точным, то прозвучало эти примерно так: "Кхм.… Извините, не помешал? Господин Вранеж, погода сегодня хорошая.… А известно ли вам, что толщина шкуры бегемота может достигать пяти сантиметров? А что если к желтой краске добавить синюю, то получится зеленая? Нет? Но тогда вы просто обязаны знать, что случилось с городской казной!"
Настолько неприятного, что приходила в голову мысль, что дело тут не в гастрономических пристрастиях волков, а исключительно в личной неприязни.
Откровенно говоря, не то, чтобы хотела. Чтобы не сказать, что не хотела вовсе, и еще готова была приплатить тому, кто освободил бы ее от обязанности заниматься кропотливым и скучным делом приведения городской экономики в рабочее состояние, а на очереди была вся страна, но кто ее спрашивал.… Как метко заметил однажды покойный ныне царь Костей Бессмертный, "Ой, ноблесс, ноблесс — не оближь меня…".
Не то, чтобы она этим когда-нибудь занималась.
Правда, не факт, что он мог и собирался это сделать.
Или, может быть, пошел писать заявление по собственному желанию.
Через неделю.
То есть по двести граммов мяса и костей на каждую семью гильдии.
Половина из лоскутов которого были не частью дизайна, а заплатками. Иногда на предыдущих заплатках.
То есть, приблизительно каждые три шага.
Вернее, бросился только Сойкан, а остальные потащились черепашьим шагом, то спотыкаясь о неожиданные коряги и колдобины, то натыкаясь и наступая на пятки друг другу.
Конечно, по этой причине должны были просыпаться как минимум процентов восемьдесят, но песочные часы-будильник — устройство, в котором сразу, как только заполнится нижняя колба, отваливалось дно, песок по желобу высыпался на лопаточки платинового колеса, которое приводило в движение сложный циркониевый механизм раскачивания золотых колокольчиков, вращения запаянного серебряного стакана с шариками, раздувания мехов свистка из слоновой кости — было таким дорогим, что позволить его могли только люди, которые обычно в своей жизни никогда не испытывали необходимости вставать по сигналу будильника.
В первую очередь самых пыльных, куда он не заглядывал со школьной скамьи.
Кривоногом в ее понимании. Люди, более сведущие в стульях и в дворцах, отданных когда-то давно под городскую управу, при виде его пришли бы в экстаз и благоговейно определили бы этот стиль как "запоздавший вампир".
А, вернее, о том, где хотя бы сотую часть известного науке гастрономии ассортимента достать.
