21
А, вернее, о том, где хотя бы сотую часть известного науке гастрономии ассортимента достать.
Была бы третья — взялся бы за сердце, но рук было только две, и пришлось выбирать самое необходимое.
Не только в переносном, но и в прямом смысле: откинув половник, девчонка наложила руки на котел и выплеснула на агрессоров воду, приготовленную для вечерней похлебки.
Хотя непосвященному они могли показаться всего лишь мастерами обществ кузнецов и литейщиков, купцов и рудокопов.
Потому что коммерческой назвать ее язык не поворачивался даже у него.
Два уныло плетущиеся обоза, которые им все-таки удалось остановить, оказались гружеными под завязку странным и загадочным южным плодом хурмой, который по какому-то необъяснимому капризу матушки-природы не вызревал до полной сладости у себя на знойной родине. И каждый раз новый урожай купцам приходилось сначала везти на север, чтобы потом, проморозив его до основания, вернуть на родину и продать в десять раз дороже, чем безвкусный немороженый.
Сразу видно — охрана.
Если быть точным, перевес был тридцать восемь к одному. Одно-единственное, очень короткое предложение было накарябано в самом конце последнего дня приема населения, заключалось в изобретательной переадресации всех жалобщиков страны и было яростно, с брызгами чернил и кусочками раздавленного пера, подписано самим Макаром.
Ириски.
Кривая сабля, лук в позолоченном колчане со стрелами и заляпанная селедкой депеша повышенной секретности прилагались.
В ноябре, в шестом часу, все фигуры темные и кажутся зловещими по определению.
Люди в таких случая оставляют после себя сообщения типа "Вася здесь был, мед-пиво пил".
Хотя некоторые, особо упертые или близорукие пострадавшие упорствовали в утверждении, что это никакой не кабан, а самый натуральный медведь, поскольку кабанов такого размера не бывает.
Семнадцать лет царского воспитания взяли верх даже сейчас.
Если бы трубочисты использовали в своих работах такое количество остро отточенного железа.
Там, где треснули.
Не взлетел. Наверное, перья отсырели.
Наличие отсутствия четвертого хранителя чужого имущества всем разбойничьим обществом показательно игнорировалось.
Если бы это было в стране Октября, то к весне она бы наверняка проросла вместе с остальными озимыми.
Особенно если его там нет.
То есть, размазал по нему равномерным слоем всю грязь, которая до того базировалась только в тылу.
До Страшного Суда.
Хотя "плюхнул ее в лужу" более точно отражало бы данную ситуацию.
"Ну, ей же ей, не продам я больше и за год, так чего мне головы вам дурить! Говорил же я сразу, что мячи бы лучше пошли!.."
Отрубями.
Прощаться перед вылазкой — плохая примета, сказал однажды королевич Елисей, и это было принято дружиной другого королевича как закон.
Или даже, скорее, для уверенности и тепла.
"Про приключения и путешествия нет", — разочаровано успели отметить разведчики.
И не без основания. Как раз накануне он отыскал в открытой теперь для подопечных деда Голуба потайной библиотеке и самостоятельно прочел первые три с половиной страницы трактата И.Купалы "Расширенный курс кладологии, кладографии и кладоделения".
Пока ребята до нее не добрались.
На жалобу конюха — хозяина этих апартаментов, что места слишком мало, и некуда поставить ни стул, ни шкаф, Вранеж с любезной улыбкой ответил, что стул можно поставить на стол, а шкаф — на кровать.
Что вероятнее.
Что случится с городом, Ивану думать не хотелось, а вот что случится с правителем, он знал совершенно точно. Он умрет со стыда.
Насколько позволил живот.
Зря надеялся.
Выйти в бой в них не осмелился бы и сам владелец, если не хотел стать мгновенной и единственной мишенью для всех искателей быстрой поживы из вражеской армии.
Если бы кому-нибудь пришло в голову сделать щит из чистого золота и украсить его рубинами и сапфирами по краям изнутри.
Потом весь день из-за забот да хлопот часы всё шли какие-то не приемные.
И отдать оставшуюся половину.
Вернее, в то, что в первую очередь упирается в преграду, когда пятишься на карачках.
И, в данном случае, это было не просто сравнение. Язык у него действительно был металлическим, с мелкими острыми шипчиками.
Если бы раньше не захлебнулась слюной при перечислении.
Поскольку техническая мысль Белого Света дальше ломающегося в критические минуты тормоза шагнуть не потрудилась, гудок для распугивания беспечных пешеходов так и остался не изобретенным, и ее лукоморскому высочеству приходилось теперь работать за него.
Срок давности некоторых спецопераций и круг допущенных к информации о них часто должен быть обратно пропорционален, интуитивно понимала Мыська.
