Он усмехнулся:
— Хоть я и лентяй, и ищу приемника, и вечно всех упрекаю в консерватизме, но вот что я вам скажу. Мне, с одной стороны, нравится и ваша решительность, и свежий взгляд, но для того, чтобы изменить правила, нужно не одно столетие. Либо потоп. Но так как потоп — это, мягко говоря, опрометчивое решение, то со всякими там апокалипсисами мы спешить не будем, несмотря на отчаяние Нострадамуса, который никак не может пережить то, что ему теперь никто не верит.
Девушки слушали его очень внимательно, затаив дыхание и ломая под столом вспотевшие руки.
— Не могу вам прямо сейчас обещать грандиозные перемены, но кое-что для себя, для вас и для человечества я все же могу сделать. Пойдемте!
Он вскочил и поспешил в сторону дома. В просторной комнате у окна стоял большой телескоп. Иисус подвел девушек к глазку, покрутил колесики. Затаив дыхание, Маша с Наташей смотрели, как картинка увеличивается — на маленькой зеленой планете появляются квадраты, деревья вытягиваются, дома растут… Все это напоминало приземление самолета. Спустя пару минут они увидели город, улицу, машины, а в яркой синей «тойоте» — Игоря.
— О-о-о… — задохнулась от удивления Маша.
А Наташа, не произнося ни звука, прилипла к глазку.
Было без четверти три по московскому времени.
Игорь только что отвез Настю домой и возвращался к себе. Ему казалось, что окна машины — телевизоры. Что в них все неправда. А правда, настоящая правда, лишь в том, когда Настя рядом. С ней было удивительно легко — не общаться, а жить, думать о будущем и чувствовать себя самим собой. Игорь понял — все очень просто. Они будут учиться, потом откроют свое бюро, потом разбогатеют — не сильно, но так, чтобы можно было в меру потакать своим желаниям, вырастят троих красивых детишек — двух мальчиков и девочку или двух девочек и мальчика… впрочем, все равно… И это было так здорово, что он первый раз за многие годы смотрел в завтрашний день, видел себя — счастливым и уверенным — через несколько лет с любимой женщиной. Он рванул в левый ряд, развернулся против правил и помчался обратно, на Красные Ворота.
И вдруг у него в животе словно разорвалась граната. Он вспомнил всех тех женщин, с которыми… Даже Аню — такую замечательную, в которую он бы обязательно влюбился, если бы не встретил Настю, и Яну — удивительную, но которая, при всех ее достоинствах, по сравнению с Настей никто…
Ему стало дурно. Глаза застилало потом, внутри полыхало, а сердце билось часто-часто. Игорь остановился напротив метро «Красные Ворота», выключил мотор и на полную катушку включил кондиционер.
В это время водитель красной «ауди», страдая от жуткого, неизлечимого похмелья, подъезжал к площади трех вокзалов.
— Он влюбился? — воскликнула Маша. Хозяин кивнул. — В кого из них?
— Увидите, — ответил он.
— Он умрет? — Наташа воинственно сверкала глазами. — Его убьют?
Но он лишь кивнул на стену.
Игорь поклялся себе никогда больше не вспоминать о прошлом — этого не было. И еще пообещал себе не стыдиться себя того, прежнего — что было, то было, ничего не вернуть, можно лишь жить дальше и стараться исправить все плохое, что есть внутри. Он глубоко вдохнул, завел машину, выехал со стоянки и потихоньку двинулся вперед. На пересечении с Орликовым переулком зажегся красный свет — Игорь остановился и оказался первым.
В это время водитель красной «ауди» выехал из-под железнодорожного переезда, одним махом проскочил в Орликов переулок, бессовестно подрезав на повороте длинный голубой «мерседес». Полупьяный водитель красной «ауди» заметил, что светофор, перекрывающий Садовое кольцо, первый раз мигнул желтым, — он вжал в пол педаль газа, собираясь пролететь на Мясницкую во что бы то ни стало: было слишком жарко, чтобы томиться на длинном светофоре.
Игорь в это время заметил, что красный мигает, и начал потихоньку газовать, чтобы рвануть быстрее «мицубиши эволюшн», водитель которого слишком уж нагло разглядывал и оценивал синюю «тойоту» Игоря.
— Я не могу на это смотреть, — простонала Маша. — Это издевательство.
— Мне на него наплевать, по барабану — умрет он или нет, я его вообще не знаю… — бубнила Наташа, обхватив голову руками.
Игорь рванул с места, красная «ауди» вылетела с перекрестка… Но туг прямо перед «ауди» на дорогу выскочила собака. Водитель «ауди» не от жалости, а от неожиданности резко вывернул руль. Машину закрутило, отбросило на тротуар, проволокло по газону, выкинуло на площадку перед административным зданием — она перевернулась и затихла.
Игорь же спокойно развернулся на проспекте Сахарова и поехал в сторону Чистых прудов.
— А-а-а… — мямлила Наташа.
— Э… Э… Э… — заикалась Маша.
— Ура!!! — завопили они вдвоем и бросились на шею тому, кто спас их надежду на то, что они боролись не зря.
— Ну-ну-ну, — отбивался он. — Я все, конечно, понимаю…
— Спасибо! — орали девушки. — Огромное!
— Кхе-кхе… — послышался вежливый кашель.
Все обернулись и увидели Метатрона.
— Я все уладил, — заявил он. — По вашим вопросам… — Он кивнул бывшим ведьмам. — Но теперь мы должны решить, что с вами делать.
— То есть? — Маша хлопнула глазами.
— В каком смысле? — насупилась Наташа.
— В таком, что даже несмотря на то, что ваши методы — чистой воды варварство, самоуправство и нарушение всех существующих этических, нравственных и прочих норм, мы не можем не признать, что ваш вклад в наше общее дело заслуживает снисхождения и в общем-то, гм-гм, поощрения, — заключил Метатрон.
Девушки некоторое время молчали, а потом Маша, обращаясь к Наташе, не очень уверенно сказала:
— По-моему, до меня все-таки дошло, что он имеет в виду. Нас хотят наградить за то, что мы, как оказалось, не полные дуры.
— Вроде того. — Метатрон наклонил голову. — Итак, требуйте все, что угодно. Хоть Первые небеса.
Маша с Наташей алчно переглянулись.
— Хотим на Землю! — выпалила Наташа.
— И снова стать ведьмами, — добавила Маша.
— И чтоб к нам никто не лез, — уточнила Наташа.
— И чтобы мы были красивыми.
Метатрон расхохотался:
— Вы же сами были против старых методов! А стать ведьмами — это что, прогресс?
— Мы всего лишь две старые кочерыжки, которые хотят прожить оставшуюся тысячу лет в свое удовольствие, — с ложным смирением призналась Наташа.
— Но почему на Землю? — поморщился Метатрон. — Это же сущий Ад.
— Хотим в Ад, — твердо сказали подруги и взялись за руки.
— Я же тебе говорил, что они попросят именно это. — Иисус развел руками. — Кстати, насколько я понимаю, вам совсем неинтересно, с кем в результате сейчас… кхм… ваш подопечный.
