Еще Хортона беспокоило слабое место в плане боя, опять-таки связанное с Ифом. Барон настоял, чтобы ему дали шанс рассказать герцогу про доброту. Дескать, герцог мудр, он все поймет, пойдет с нами… Ну, допустим, пойдет с нами герцог, а зачем тогда будет нужен граф? Об этом Иф не подумал, а Павел, похоже, подумал, очень уж странно он улыбался, когда Иф разглагольствовал о том, как будет проповедовать доброту герцогу. Хортон понимал Павла, ему все равно, какой из двух великих магов будет его поддерживать, но Хортону-то не все равно! А уговаривать Ифа с самого начала настроиться на бой нельзя, Хортон ясно понимал это. То, как удалось расшатать его психику без всякой магии, одними только словами, само по себе удивительно, это большое достижение, им надо пользоваться, а не пытаться улучшать достигнутое до бесконечности. Потому что никакой бесконечности не будет, а будет только нервный срыв — и весь план пойдет прахом.
Не станет Хин слушать философские бредни своего вассала. При других обстоятельствах и сам Иф не стал бы их слушать. Он был повержен и унижен, великий воитель оказался не готов к ситуации, когда превосходящий противник не убивает его, а методично мучает, растаптывая душу и поднимая с ее дна низкие чувства, которых воитель старается не замечать, потому что это стыдно. Иф не выдержал испытания, сдался на милость победителя, и его душа стала искать обоснования, почему он сдался. Не потому, что струсил, нет, это недостойно воителя, он просто осознал величие философии добра, это гораздо более приличное обоснование, так совсем не стыдно. Будь Иф постарше, будь в его прошлом опыт жестоких поражений, Хортон не смог бы так легко заморочить ему голову. А Хин сразу пошлет свихнувшегося вассала подальше, в этом нет сомнений. Ну, точнее, почти нет.
Ага, послал. Что ж, план развивается своим чередом. В исковерканной душе холопа сработал переключатель, он пошел к Хину. Хортон наблюдал за полем боя издалека, он не видел, с каким выражением лица Хин смотрит на приближающегося холопа, но это несложно угадать. Вначале недоумение, затем он замечает плотный клубок заклинаний вокруг головы того, кого считает демоном… Кажется, заметил. Пошел навстречу, сейчас полезет в клубок своими незримыми щупальцами… Только бы холоп не испортил все, он сейчас начнет проповедовать доброту, это может сбить исследовательский настрой герцога… Может, не стоило так его программировать… Хотя нет, в другом сценарии без этой программы не обойтись…
Сошлись. Минутная пауза, холоп что-то говорит, размахивая руками, а Хин не обращает на его слова никакого внимания. Жаль, что не получается различить с такого расстояния элементарные магические действия, выполняемые Хином. Но подходить ближе опасно, боевая магия демона бьет по площадям, как бы не попасть под дружественный удар… Ну, когда же ловушка сработает?!
Герцог и холоп стояли напротив друг друга, холоп уже не размахивал руками, а стоял смирно, герцог тоже стоял смирно, и ничего не происходило. Может, ловушка уже сработала, просто обошлась без ярких внешних проявлений? Наверное, стоило дополнительно заложить в систему заклинаний блок оповещения, какой-нибудь магический выброс специфический… Времени и так едва хватило лишь на отладку, заклинание получилось сложнейшее, одно из самых сложных за всю жизнь Хортона. Добавил бы к нему что-то еще — за ночь бы не управился, а откладывать поход еще на день слишком опасно — Иф начал бы критически осмысливать философию добра, задавать неудобные вопросы, а ему не ответишь, что всю эту ахинею выдумал экспромтом, опираясь на отрывочные фразы, вскользь брошенные демоном в разные моменты времени.
Неясное движение привлекло внимание Хортона. Герцог отступил на пару шагов, отвел взгляд от холопа и уставился прямо на Хортона. Граф понимал, что герцог не видит его, он воспринимает только зафиксированный образ, но от этого не легче, боевое заклинание можно навести и на образ. Вот пошло заклинание точного прицеливания…
Хортон резко открыл источник силы, магическая энергия хлынула наружу, затопила душу, несколько точных движений, выверенных многовековым опытом, и магическая волна помчалась вперед, накрывая поверхность земли невидимым колпаком, который опускался все ниже и ниже… Быстрее поставить щит, пока не случилось касание… Сделано!
Вот оно, касание! По земле пробежала поперечная волна, травы, кустарники и деревья синхронно согнулись и распрямились, как танцоры, исполняющие неведомый танец. Фокусировка…
Ощущение чужого взгляда через волшебный прицел исчезло. Прицел герцога сбился, а сам он взлетел… Как высоко! Это не обычный «полет крысы», это что-то совсем незнакомое. Он умеет нормально летать?! Теперь понятно, как он сумел так быстро добраться до Муралийского Острога. Но от этого не легче. Сейчас…
Второй удар, как можно быстрее, успеть, пока Хин не успел оправиться от первого. Сейчас все решает быстрота, нечего и думать управиться с герцогом в честном поединке, единственный шанс на победу — связать его боем, пока Павел не вступит в сражение. Смерч!
В небе сформировался красивый снежно-белый конус, образованный мириадами водяных капелек, выпавших из воздуха, когда магия закрутила его бешеным вихрем. Но герцог уже вышел из зоны поражения, он набирает высоту, одновременно увеличивая скорость, и Хортон не успевает навести на него ударное заклинание! Призрачный конус промчался через полнеба, оставляя за собой полупрозрачную белую ленту, и исчез, когда Хортон отменил заклинание.
Хин заходит со стороны солнца. Вот он уже неразличим, яркий солнечный свет слепит не только обычное зрение, но и магическое. Все, бой проигран, сил осталось только на последний ритуальный жест — умираю, но не сдаюсь! Хортон сложил руки в надлежащем жесте — и огненная струя сплошного файрбола ударила в небо. Хортон уже понимал, что заклинание не достигнет цели, Хин увернется, но не стоять же сложа руки, сдаваясь на милость победителя!
Кто в армии служил, тот в цирке не смеется — эта старая истина расцвела в новом мире новым цветом. Раньше Павел считал армейский маразм верхом человеческой тупости, но оказалось, что это еще не предел.
Вначале Павел думал, что Хортон шутит. Невозможно поверить, что можно излагать на полном серьезе всю эту ахинею насчет доброты, которой суждено перевернуть мир. Но Иф воспринимал слова Хортона всерьез, размышлял над ними и приходил к каким-то выводам. Он действительно проникся этим бредом, он действительно воспринимает его как внезапно открывшуюся истину.
Конечно, Хортон — тот еще демагог. Теперь, когда Павел видел, как он обрабатывает Ифа, Павел понимал, что его самого Хортон обработал примерно так же. Выскочил из темноты, как чертик из табакерки, произнес несколько фраз, и как-то сразу стало ясно, что перед тобой не враг, а друг, и когда он продемонстрировал свою магическую мощь, это было вовсе не унизительно, он как бы говорил: «Я, конечно, силен, но я тебя уважаю». А теперь Иф думает, что ему открылось, как правильно жить, и беспокоит его только одно — как бы Хин не настучал по заднице. Странные люди эти воители — любой выход за пределы привычных представлений рвет им шаблон, и уверенный в себе феодал превращается в наивного юношу, которому что ни вешай на уши — все сгодится. Людвиг тоже такой, да и Трей, пожалуй, тоже был таким же. Один только Хортон реально хитер, так потому он и граф, а если все пойдет по плану — станет герцогом.
