– Вообще-то обнаруживать и развоплощать, а также уничтожать иными методами всякую нежить, мутантов и прочую нечисть входит в мои обязанности! – показушно возмутился Глан.
– Не, паря, – сверкнул белозубой улыбкой бородач Кельин, – нынче твоя задница поценнее наших будет. Посему наша задача – доставить тебя к крипте живым и в полном здравии. Ну, ежели чего, твоя бандура также вполне может пригодиться.
– Не бандура – Волына, – машинально поправил мага Охотник. – Короче, мужики, показывайте дорогу.
Глан и продолжавшие обсуждать какую-то научную проблему чудики водрузили свои котомки на плечи, Шуршак подхватил мощными жвалами корзину с провиантом, и процессия двинула в глубь леса по хорошо заметной тропинке, протоптанной людьми по многим очевидным приметам не далее как неделю тому назад.
Несмотря на амбициозные заверения магов, их было впору самих охранять. Парни вели себя как самоуверенные индюки и даже не утруждались сканированием окружающего пространства. Благо за все время пути к крипте им навстречу не попался более или менее опасный хищник или какая иная тварь. Впрочем, если бы означенная бестия и появилась в поле зрения, наш Охотник непременно бы отреагировал. Рассказы старого учителя Энкина об ужасах Даниса, фигурально выражаясь, упали на благодатную почву, и он не терял бдительности.
Однако внутренние синапсы Глана не подавали сигнала опасности. Он позволил себе немного расслабиться – похоже, в этой части Проклятого континента действительно можно было ничего не опасаться, во всяком случае, днем.
«Ну как тебе, Шур, это местечко?» – мысленно, чтобы не отвлекать магиков от их ученой беседы, Глан обратился к товарищу.
«Великолепно (изумительно, превосходно, чудесно), Глан! – Волна положительных эмоций окатила и с головой накрыла юношу. – Какой простор для естествоиспытателя! Тысячи новых видов растений и животных, океаны магической эманации – широчайшее поле деятельности!»
«Ага, и все нужно попробовать на зуб», – съехидничал юноша.
«Тебе отлично известно, что зубов (костяных раздельных выростов для пережевывания пищи) в вашем понимании у формиков не бывает. У нас сплошные хитиновые пластины. Поэтому правильнее сказать не «на зуб», а «на челюсть». Согласись, Глан?» – в свою очередь съязвил Шуршак.
«Только не нужно придуриваться, уважаемый, – Охотник послал приятелю мыслеслоган-упрек. – Все-то ты понял. Ладно, кончаем пикировку. Докладывай, что тебе удалось вынюхать твоими тонкими чувствилищами?»
Муравей разумный одарил юношу сложным набором эмоций, означавших примерно следующее: «Бедное несовершенное существо, куда же тебе без Шуршака, да ладно уж, пособлю в меру своих возможностей».
«Итак, от самого океана в глубь материка простирается лесная чаща (сельва, джунгли, зеленый ад). Следов разумной деятельности не отмечается. А впрочем, погоди, – формик остановился и приподнялся на четырех задних лапах, воздев передние высоко над своей головой. – Кажется, на западе что-то есть, очень похоже на мыслефон, свойственный большому скоплению особей твоего вида».
«Не может быть! – горячо отреагировал Глан. – Во всех анналах утверждается, что люди с Даниса ушли многие тысячелетия назад».
«Я не собираюсь обсуждать, что там понаписали ваши умники (ученые мужи, мудрые головы), я констатирую факт: на расстоянии примерно двух с половиной сотен ваших верст отсюда имеется человеческое поселение».
«Ты уверен?» – недоверчиво спросил Глан.
«Абсолютно».
«И сколько там людей, Шур?»
«Трудно сказать, – после недолгой паузы ответил Шуршак. – Между нами и поселением мощная аномалия магического свойства».
«И все-таки, – не унимался юный Охотник, – сколько их там, хотя бы приблизительно?»
«Не меньше трех сотен, не больше полутора тысяч», – сухо выдал формик.
– Удивительно! – громко воскликнул Глан, чем отвлек магов от их вялотекущего диспута. Пришлось юноше пояснить причину своего изумления.
– Ничего странного в этом нет, молодой человек, – тут же поспешил высказаться бородатый Кельин, – примитивные дикари испокон веку обитают мелкими поселениями вдоль всего побережья Даниса. – И скуксившись, будто от глотка концентрированного уксуса, потряс плечами. – Бррр! Я им не завидую. Мало, что всякая нечисть из глубины материка валом валит, предприимчивые дельцы с Зеланды, Малева и прочих вольных пиратских территорий время от времени устраивают набеги с целью захвата рабов.
– А для чего пиратам рабы? – наивно поинтересовался Глан. – Насколько мне известно, они проповедуют идеалы свободы, равенства и братства.
– Ну да, – на сей раз юноше ответил Гальций, – свобода, равенство и остальные блага для людей первого сорта – моряков, бойцов абордажных команд и остальных «свободных граждан и их семей». Все прочие люди и нелюди, имевшие несчастье оказаться в лапах морских разбойников, должны усердно трудиться на сахарных и фруктовых плантациях.
– А как же на это смотрят просвещенные правители государств Хаттана, чьи подданные влачат позорное рабское существование в пиратском плену?
– Никак, – откровенно усмехнулся Кельин и тут же пояснил свою мысль: – У самих рыльце в пушку. Официально рабства на Хаттане как бы не существует, но… – бородач сделал интригующую паузу, – но есть такие понятия, как «военнопленный» или «осужденный преступник», а также «безнадежный должник». Таковых не грех продать любому желающему, чтобы тот впоследствии мог использовать их в качестве дармовой рабочей силы. Не совсем дармовой, конечно. Кормить, поить, одевать, обувать, короче, обеспечивать минимальным жизненным комфортом их все-таки приходится. Зато взамен незначительных затрат владелец получает практически бессловесную рабочую скотину.
– Ну а если раб наотрез откажется вкалывать на своего хозяина, мол, режьте меня на кусочки, все равно не стану гнуть спину на эксплуататора?
– Э, милай, – ехидно ухмыльнулся бородатый чародей, – а для чего, по-твоему, существуют так называемые смирительные ошейники?
– Что за смирительные ошейники? – захлопал глазами юноша. – Никогда о таковых не слышал.
Маги дружно переглянулись, так же дружно покачали головами, дескать, такой большой мальчик, а прописных истин не ведает.
– Видишь ли, Глан, – на этот раз заговорил Гальций, – труд раба издавна считался самым непроизводительным, поскольку нереально ожидать от подобного трудяги максимальной отдачи душевных и физических сил. Для того чтобы стимулировать подневольного работника, необходимо сделать так, чтобы именно труд стал основной целью его жизни и еще чтобы он искренне возлюбил своего хозяина. Только в этом случае мы получим идеального исполнителя, готового вкалывать от зари до зари без еды и перекуров. Для этой цели магами еще в незапамятные времена и были изобретены смирительные ошейники.
