Другого гнома-механика из этой истории зовут Ван, или Вандеркин, если желаете более точно, или Вандеркинвспышкавдохновения, если хотите еще больше точности. Есть даже более длинное и наиболее точное имя, но у людей не хватит терпения выслушать его.
Для гнома-механика Ван довольно типичен, если судить по маленькому росту (он меньше, чем я), ярким глазам, каштановым волосам и коротко подрезанной бороде, которая только немногим более опрятна, чем моя собственная. Он мой друг, а это история о том, как мы чуть не перестали быть друзьями. И все из-за куска камня.
Мы с Ваном живем в Гномьекуче, вытянутом поселении в нескольких милях от человечье-гномского города Таггловы Низины. Наше поселение отделено от города высоким и широким холмом под названием Тагглова Вершина. В основном и люди, и гномы оставляют гномов-механиков из Гномьекучи в покое (так же, как и кендеры после короткого лета взрывов). Во всей Гномьекуче проживают двести гномов-механиков, и большинство из нас занимается разнообразными изобретениями. Должен заметить, что все дороги, идущие из Таггловых Низин, уводят прочь от Гномьекучи.
Ван просто чародей в области математики, в то время как я — скромный исследователь небес, картографирующий движение звезд. Эта ответственность несколько беспокоит, поскольку исторические отчеты показывают, что звезды перемещаются крайне беспорядочно по ночному небу Кринна и образуют новые скопления и созвездия без каких-либо очевидных причин и закономерностей. Мне нравится думать, что если я буду изучать звезды достаточно долго, то мне удастся вычислить, когда и куда они переместятся в следующий раз. Ван часто сопровождал меня в моих походах на поля за пределами Гномьекучи для наблюдения за звездами и лунами. Он всегда говорил, что ночной воздух помогает ему думать.
Полагаю, что все началось в этих полях, на склонах Таггловой Вершины, в конце лета, однажды вечером, когда взошли луны. Мы наблюдали за звездами. Я стоял, задрав голову со своими линзами. Ван растянулся на спине, всматриваясь в небеса. Я знаю, что он всматривался в небеса, поскольку он не храпел.
Тем вечером был метеоритный дождь, тот, который регулярно приходил со второй летней красной луной. Пока мы стояли (или растягивались на спине) в темноте, а красноватые огни проносились над нами в ночи, беседа наша пошла примерно так:
Ван: А из чего они на самом деле сделаны? Я имею в виду метеоры.
Я: Думаю, это частички звезд, что объясняет, почему они пылают, пока мчатся по небу.
Ван: А я всегда полагал, что это остатки огромных звездных кораблей, или же, по крайней мере, мусор, который капитаны этих судов скидывают за борт.
Я. А разве мы не видели бы тогда, как сами эти суда движутся по небу? Мы всегда видим только звезды.
Ван (некоторое время помолчав): А что насчет лун?
Я (размышляя): Если бы от лун отрывались кусочки, мы видели бы луну с вырванной частью, словно пирог без одного куска. Мы же не видим, чтобы в лунах отсутствовали части. Следовательно, это должны быть звезды.
Ван (отстаивая свою позицию): Люди говорят, что звезды представляют самих Богов. Зачем это от Богов откалываться частям? Более вероятно, что это хлам, выброшенный за борт с некой звездной шхуны, управляемой представителями более развитой цивилизации, чем наша собственная.
Я начал формулировать вслух теорию о звездной фрагментации, гласившую, что, когда звезды перемещаются по небесному своду, от них откалываются кусочки, как от мебели, которую перетаскивают из одной комнаты в другую.
Один метеор прошел близко. Очень близко. Настолько близко, что будь я человеком или эльфом, то сомневаюсь, что мне пришлось бы когда-нибудь снова беспокоиться о своей стрижке. Когда звездный камень ударил в мягкую землю менее чем в ста футах от нас, раздался взрыв. Меня сбило с ног (Ван уже и так находился на земле и позже написал, что сила, с которой камень ударился о землю, заставила его проникнуться сочувствием к большой лепешке на сковороде).
Когда мы поднялись, Ван повернулся ко мне и произнес:
— Ты видел, как он приближался?
Я вынужден был признать, что не видел.
Там, где осколок звезды разорвал ближайшее поле, мы увидели зубчатую борозду в земле, вспаханную полосу, заканчивающуюся дымящейся, светящейся ямой. Ван уже устремился к кратеру. Я следовал чуть позади. Было действительно очень важно добраться до места падения, прежде чем все вокруг будет загрязнено людьми, кендерами или — что еще хуже — другими гномами-механиками.
Круглая яма была глубиной примерно в человеческий рост и столько же шириной, с огромным пылающим камнем в центре. Камень излучал зеленое сияние, что напомнило мне сферу из морского гранита, которую каким-то образом подсветили изнутри. Он раскололся и потрескался во многих местах, и пар все еще выходил из этих трещин, пока мы спускались в кратер. Метеор (или осколок звезды, или мусор со звездной шхуны) уже остывал, когда мы приблизились.
Ван, опередив меня, начал извлекать остатки метеора, отламывая куски хрупкой, остывающей оболочки. Я неожиданно подумал, что метеор мог оказаться вообще чем-то иным, например космическим яйцом некой обитающей на звездах птицы. Я быстро проверил небо, чтобы посмотреть, нет ли других огромных камней (или огромных птиц), падающих на нас. К тому времени, как я обернулся, Ван уже вытащил статуэтку из обломков.
Статуэтка, возможно, слишком сильное слово, поскольку подразумевает явного изготовителя или разумного создателя. То, что нашел Ван, походило на оплавленную кучку сияющей зеленоватой глины, из которой был слеплен округлый конус. В точности он ничего не изображал, но походил на свернувшуюся и изготовившуюся к броску змею, хотя и несколько сплавившуюся, с глазами, которые излучали такое же сияние, что и быстро остывавший камень. Если уточнить, то можно сказать, что оплавленная статуэтка выглядела как вырезанный из сыра дракон, которого на слишком долгое время оставили на солнце, и тот потек.
Глаза Вана горели.
— Взгляни! Доказательство жизни среди звезд! — закричал он.
Я указал на то, что если смотреть с этой стороны, то это доказательство того, что живущие среди звезд отличаются дурным вкусом.
Мы все еще продолжали спорить, когда на место происшествия стали прибывать остальные гномы-механики. Большинство выдирало кусочки из тускло светящегося метеора и утаскивало их в свои лаборатории. Больше никто не извлек артефакта, похожего по форме, размеру или сырной уродливости на безделушку Вана.
Сам я захватил несколько маленьких кусков и собственно кратер, потратив несколько последующих дней и вечеров на замеры всех особенностей места падения. К тому же я удвоил свои старания в определении движений различных планетарных тел. В итоге у меня не оставалось времени для Вана, и прошла неделя, прежде чем он позвал меня к себе в дом-лабораторию-нору.
