— Не со мной, — ответил я сухо, — но да, мы едем в одном направлении… и в одно место.
Некоторое время наши кони шли галопом вслед за веселым Бобиком, он и здесь ухитрился исчезнуть ненадолго за деревьями, вернулся уже со здоровенным оленем в пасти, догнал нас и начал совать добычу Сигизмунду, уже зная, что я откажусь.
Сигизмунд обалдело принял, так и скакал дальше, держа оленью тушу перед собой поперек седла, а на меня посматривал донельзя сконфуженно.
— Сэр Ричард, — сказал он наконец с неловкостью в голосе, — вы освободили меня от присяги верности вам. Я за эти годы прошел… долгий путь. И должен признаться, я все это время провел в одиночестве, сражаясь как с демонами ада, так и с демонами в себе…
— Сочувствую, — сказал я, — даже не знаю, какие битвы труднее.
Он взглянул на меня исподлобья.
— Вы это понимаете?
— Еще как, — ответил я. — Одного не разумею, почему в одиночестве?
— Везде грех, — произнес с таким отвращением, что переходит в отчаяние, — везде похоть, блуд, предательство, низкие интересы… человек хуже животного…
— …Когда он животное, — подсказал я, — так? Сигизмунд, скажу без лести, я тоже прошел огромный путь после того, как мы с тобой расстались, но еще не встречал такой чистой души, как у тебя. Однако, Сиг, у тебя слишком высокие требования… Нет, не к себе, к себе можно быть как угодно строгим! Но людей Господь выпускает в мир всяких, Он почему-то не любит одинаковых… хотя здесь я Его понимаю и даже одобряю.
Он посмотрел на меня злыми глазами.
— Вы осмеливаетесь одобрять или не одобрять действия Господа?
— Конечно, — воскликнул я. — Он же мой военачальник, к которому я пришел добровольно, то есть по своей воле без всякого принуждения! И раз дал вассальную присягу, то служу Ему верно и честно… пока верю в Него и одобряю Его действия!.. Разве ты не ушел от меня, когда усомнился в моей правоте?
Он сказал твердым, но чуть надломленным голосом:
— Я и сейчас не сомневаюсь, что поступил верно!
— Это хорошо, — сказал я быстро, — нет сомнений — здоровый крепкий сон, а сон — залог здоровья. Но у Всевышнего много дорог, ведущих к счастью, и ничего, что не все люди прут, как бараны, по одной!.. Потому Творец и выпускает людей разненькими.
Он сказал с нажимом:
— Никогда нельзя отказывать людям в помощи! Всегда нужно, обнажив меч, бросаться…
Я подумал, поинтересовался медленно:
— Где вы были, доблестный сэр Сигизмунд, когда в королевстве Бриттия… вы о нем и не слыхали, знаю… люди Мунтвига сожгли всю деревню с ее жителями? Загнали в сарай мужчин, женщин, стариков и детей и — сожгли заживо!
Его лицо исказилось болью.
— Вы прекрасно знаете… нельзя быть повсюду!
Я покачал головой.
— Разве? А вот моя армия теперь может.
Дальше мы не проронили ни слова, я списал это на то, что оленья туша при тряске постоянно норовила соскользнуть в ту или иную сторону, а Сигизмунд такого допустить не мог, Бобик несется поблизости и поглядывает на него очень даже строго.
К воротам подъехали, когда солнце уже опустилось, а по-северному блеклый закат грозил вот-вот уступить место темной ночи. Калитку нам открывал брат Жак, я приветствовал его по-дружески, а себе напомнил, что надо поинтересоваться, как это он ухитряется оказываться в двух разных местах одновременно, или почти одновременно, и почему его речь иногда начинает звучать очень… книжно.
— Дорогой Сигизмунд, — сказал он растроганно, — как же мы все соскучились по тебе, дорогой… Надеюсь, ты надолго?
— Зависит не от меня, — ответил Сигизмунд и посмотрел на меня с подозрением. — Сэр Ричард наговорил такие страсти…
Жак посмотрел на меня с интересом:
— Сэр Ричард?
— Его высочество, — уточнил Сигизмунд с некоторой гордостью, — грандпринц Ричард, принц крови. Мой бывший сюзерен… Сэр Ричард, я отведу пока коней?
— Хорошо, — разрешил я милостиво, — только Бобика там не запри.
Жак проводил его задумчивым взглядом.
— Даже принц?.. А где же корона?
— В мешке, — ответил я и ощутил, что при этих словах холод пробежал по внутренностям. Корона в мешке, все верно, но не корона принца, а корона Повелителя Темного Мира. Вожу за собой, как дурак в писаной торбе, и надеть нельзя, и выбросить опасно. — В мешке, где ей еще быть?
Он сказал, соглашаясь:
— Ну да, конечно. Какой же дурак ее на голове носит? Только в мешке, все правильно.
Он шел в здание рядом со мной, я сказал дружески:
— Может быть, заодно и настоятелю сообщишь, все сделано, их доблестного паладина отыскал, доставил… теперь могут заняться моими проблемами.
— Да, конечно, — ответил он. — Сообщу. А какими проблемами?
— Да вот решил спасти мир, — сообщил я. — Все равно зима, делать нечего…
Он ухмыльнулся.
— Идите отдыхайте, брат паладин и сэр Ричард. Вас позовут сразу, как только настоятель освободится.
Я кивнул и свернул в коридор, что ведет к кельям монахов. Вообще-то брат Жак и не должен быть простым, это же самый первый барьер по отсеиванию. Он может отказать любому, апелляцию подать некому, потому он наверняка чем-то да обладает.
Бобик с удовольствием разлегся у порога, теперь будем отдыхать эту ночь, завтрашний день и еще ночь, но едва он опустил голову на пол, как в дверь деликатно постучали.
— Открыто! — сказал я.
В дверь опасливо заглянул Жильберт, бледный и умеренно трепещущий.
— Брат паладин…
— Заходи, — пригласил я. — Тебя уже обнюхали и признали чересчур костлявым.
— А вдруг он проголодался в дороге? — возразил он. — Брат паладин, отец настоятель ждет вас у себя.
Я вскочил.
— Ура! Все начинает ускоряться. Пойдем, пока не передумали.
Бобик посмотрел нам вслед с неудовольствием, но не стал даже поворачиваться на другой бок, снова уронил голову и заснул, крепко, но чутко.
Жильберт поглядывал на меня с вопросом в глазах, но я помалкивал, так дошли до кабинета настоятеля. На этот раз никто ничего не спрашивал, передо мной с поклоном распахнули двери, один из помощников аббата что-то сказал в спину крайне учтиво-любезное.
Я перешагнул порог, слегка дернулся. Сигизмунд уже сидит на стуле напротив аббата Бенедария, правда, на самом краешке, на лице готовность вскочить в любое мгновение и поклониться.
Аббат повернул в мою сторону черепашье лицо, прошамкал устало:
— А вот и брат паладин… Благодарим вас, брат, что отыскали так быстро нашего доблестного брата и доставили его незамедлительно!
