Но и это не то… скажу так, я превратился из лохматого впечатлительного мальчишки в молодого, могущественного и уверенного в себе мага. Правда, одевался я все так же безвкусно, может и хуже — идиотские черные хламиды и прочая атрибутика… Мое имя стало известным. Много чем я занимался… и много путешествовал, повышая образование, понимая, что сейчас важны знания, а не сила.
Однажды я заехал в небольшой городок на Когте Торы, так, просто проездом, остановился на ночь в гостинице и от нечего делать пошел гулять по городу, предварительно переодевшись в простую одежду горожан. Хотя в то время, обычная одежда саллетцев для торанцев казалась лохмотьями… но мне давно было все равно…
Когда я заезжал в городок, то не обратил внимания на его название…
Я встретил ее в парке. Парк красивый был, стилизованный под дикость с многочисленными небольшими скульптурками драконов в разных позах. У одной была скамейка, а на скамейке сидела и плакала она…
Я видел только подрагивающие волосы, но меня как молнией ударило. И давно забытые чувства проснулись… я не смогу забыть ее никогда…
Она что‑то почувствовала, подняла голову, меня увидела. Удивилась.
— Я тебя помню, парень.
— Да? — хоть и находясь со своей прекрасной леди, я не мог удержаться от своего обычного скептицизма.
— Да, — она улыбнулась, и так красиво переливались ручейки от ее слез в лучах заходящего солнца.
— Ну что ты так на меня смотришь, садись.
Я сел, она с любопытствам смотрела на меня, я смотрел на неё с восхищением. Могущественный и так далее маг исчез, уступив место, тому глупому влюбленному мальчишке.
— Парень, женись на мене.
— Хорошо.
Она засмеялась, истерично как‑то, я смотрел на нее c каким‑то таким чувством странным… не помню…
Тори, Тори… Это ведь так нереально, дорогая моя ученица, совершенно не возможно, что мы встретились тогда, когда она была в отчаянье.
Брачную клятву мы принесли в тот же вечер. Тогда только и узнали имена друг друга… Моя Эйрин.
Было так забавно слушать, как бесится ее отец, как ее мать сидит на запыленном крыльце в красивом белом платье и качает головой, так что высокая прическа, кажется, сейчас перевалит женщину на бок.
И так приятно смотреть, как гордо отвечает моя Эйрин.
Тори, ты же видишь, это была сказка! С простым и таким ненастоящим сюжетом… И это не было какой‑то интригой, обманом. Нет, нет! Это было на самом деле.
И когда ее отец, могучий мужчина и маг рассвирепел и, к всеобщему удивлению, настолько вышел из себя, что решил убить меня каким‑то фаерболом.
И тогда я очнулся, вспомнил, что мальчишки нет, есть я, не просто Лэйри, а Лэйр Сартер, сильный маг, прошедший Единение с Тьмой. Мое существо жутко разозлилось, что какой‑то козел с драконьими корнями пытается меня убить, но все я помнил, чей он отец и просто поставил щит.
Они удивились. Прическа мамы Эйрин недоуменно замерла, папаша задумчиво наклонил голову, а моя любимая взглянула на меня… по — другому как‑то, и это естественно, ведь я был другим… О чем мы потом там говорили? Не помню… не важно. Помню, что они испугались… и все мы пришли к обоюдному соглашению, что я и Эйрин должны убираться из Когтя Торы на пару ближайших лет, пока скандал уляжется…
Самое забавное, что я пытаюсь сейчас вспомнить, что стало причиной безрассудной просьбы Эйрин, но не могу…
Родители хотели ее выдать за ненавистного мужчину, что же еще. Так написано было в тонкой книжице, второсортном любовном романе, в истории, что когда‑то научила меня продолжать мечтать. Мне смеяться хотелось, я, прикрыв ладонью рот, прикусила губу. Даже если это все случилось по настоящему, а Лэйр или та торанка под впечатлением своей первой настоящей любви настрочили книжку, но я все равно чувствовала себя обманутой.
— Мы вдвоем путешествовали по миру. Я любил ее так безумно — безумно, она благосклонно мне подыгрывала… Сначала подыгрывала, и потом и сама… Я знал это, все‑таки маг и никакой туман в голове от влюбленности этого не менял. Ох, моя дорогая, с нами столько приключений случалось. И столько было борьбы за нашу любовь. Ни‑ка — кой жизни спокойной. А потом мы вернулись на Коготь Торы.
… Как тогда все завертелось! Вляпались в политику по самые уши и так этим наслаждались. Нас постоянно хотели убить или разлучить. Мы много сделали для создания Союза… Тьма, и зачем? Сейчас совершенно не понимаю, такая глупость… И без нас бы справились, конечно. Но все же…
Он вздохнул, уставившись в одну точку. Допил остатки вина.
— У магов, действительно сильных магов, Тори, редко получается создать семью. Другие ценности… и бесплодность. Не всегда, далеко не всегда, но… У нас был ребенок… И как только Эйрин нашла время, чтобы выносить мальчика? Он умер осенью. Его убили, родственничек Эйрин, борющийся с ней за место в Правительстве и постоянно прибегающий к шантажу. Мы немного недооценили его угрозы. Конечно, потом убили… Хорошо так убили… — Лэйр Сартер криво усмехнулся. Меня поражал тот контраст, когда он говорил о возлюбленной, и когда о убитом ребенке. Нежная страсть и задумчивое безразличие.
В книжке ребенка спасли.
— Но дело не в этом… Хотя каждое важное событие в моей жизни случается осенью. Осень, разъедает меня подобно яду ракшатов, и я все пью, пью от тоски…
Учитель привалился на меня.
— Видишь ли, Тори, дорогая моя ученица… моя маленькая равнодушная мерзавка… Все дело в вере. Абсолютно все. Однажды она просто со мной не согласилась. Она видела мир совсем по — другому. Моя милая, родная Эйрин… с волосами, в которые так хочется зарыться лицом и вдыхать, вдыхать ее горько — сладкий аромат со вкусом ветра и огня, вкусом крови и жасмина.
Лэйр Сартер понюхал мои волосы и брезгливо сморщился.
— Когда она вздумала сражаться против того, во что я верил. Когда совершенно свихнулась на почве этих сказок про Род, когда отдала все, чего мы добились вместе. Когда мы так искренне пытались друг друга убить.
Учитель практически лежал не мне. От темного мага неприятно несло алкоголем и потом, в его лице исчезла вся точенность и яркость, что заставляла любоваться им при любой ситуации. Поблекшие волосы, грязные, непослушные, кожа потеряла свою гладкость, и бледность не аристократическая, а нездоровая, а глаза, такие пронзительно — синие, стали тусклыми и обыкновенными, почти серыми. Он был симпатичен, если объективно, но несравним с обычным фантастическим образом. С его смесью иллюзии и внешних трансформаций, которая так плотно вплелась в структуру за долгие годы, что стала почти настоящей.
